Приданое лохматой обезьяны - Донцова Дарья

– Сносно, – прогудел эксперт. – Вы изъявили желание послушать кое-какие мои истории. Завтра у меня выходной, надеюсь, форс-мажора не случится. Разрешите пригласить вас в кафе? Поверьте, у меня накоплен огромный материал.

Я смутилась. Как писательница я не обладаю ярко выраженной фантазией. Мои романы по сути расширенные репортажи. Выдумать хитроумную цепь событий мне слабо, зато я гениально описываю реально произошедшие преступления. Мне очень хочется выслушать Николая, но я не собираюсь идти на свидание с ним. Почему криминалист неожиданно захотел обеспечить меня сюжетами? Я ему понравилась? Эксперт решил завести роман? Надо категорически отказать Николаю, но – в мягкой, корректной форме. Ведь он коллега Юрасика, Шумакову не нужны лишние сложности в коллективе.

– Моя жена ваша страстная поклонница, – застрекотал собеседник, – романы Арины Виоловой – наше семейное чтение.

Отлично. Эксперт решил сразу расставить маяки. Он женат, я связана отношениями с Юрой, значит, никаких серьезных дел у нас не завяжется, Николай рассчитывает на легкую интрижку. Ай молодец! Вообще-то он прав, семейная женщина в любовницах не станет головной болью для женатика. Секс в чистом виде, вот на что этот тип надеется.

– И супруга, – журчал эксперт, – мне сказала: «Если ты расскажешь кое-что Арине, а той понравится твоя байка, то тогда на обложке книги поставят две фамилии – Виолова и Обухов. Рискни, Коля, хочу быть женой литератора, а тебе пора из лаборатории выбраться. Писатели зарабатывают миллиарды!»

– Кто такой Обухов? – растерялась я.

– Это я, – засмеялся Николай. – Мы станем соавторами: мой материал – ваша обработка, гонорар пополам.

На секунду меня охватила досада. Значит, у Николая нет никакого интереса, кроме финансового? Он надеется войти с писательницей в долю и отщипнуть часть ее денег? Поймите меня правильно, я не собиралась изменять Юре. Да, я слегка обиделась на Шумакова, он был излишне резок со мной, напомнив мне бывшего мужа Олега Куприна. Тот тоже постоянно рычал: «Не путайся под ногами».

Не самое лучшее воспоминание и большой минус Юре. Правда, до сегодняшнего дня Шумаков не допускал хамства, поэтому я постараюсь выдернуть эту занозу и забыть о ней. Но обида на него не толкнет меня в объятия другого мужчины. Я порядочная женщина! Кроме того – только я захотела в корректной форме избавиться от спонтанно возникшего кавалера, как выяснилось, что тому нужна всего-то пишущая ручка. Согласитесь, это неприятно.

– Я не знал, как к вам подкатиться, – бубнил Николай, – и вдруг вы опять на месте преступления. То есть первое-то было местом происшествия…

Я вздрогнула. Все криминалисты зануды, они разговаривают иначе, чем простые люди. Любая профессия накладывает на человека свой отпечаток, а сотрудников МВД она просто клеймит. Вот как я опишу одежду жертвы – пиджак с кровавыми пятнами и брюки в дырках? Напишу: «На полу валяются пиджак, испачканный кровью, и разодранные штаны». Криминалист же поступит иначе: «Верхняя часть мужского костюма покрыта следами буро-красной жидкости, предположительно, крови. Нижняя часть мужского костюма приведена в негодность пока неизвестным орудием». И лишь покорпев в лаборатории, эксперт сообщит, что пятна на самом деле кровь, а брюки разрезаны ножницами. Понимаете? Сделать порезы можно ножом, бритвой, острым краем металлического предмета, стеклом – вариантов множество. Ножи бывают разные, бритвы тоже. А прочитав глагол «разодрать», можно в том числе предположить, что преступник рвал ткань руками или ногами. Криминалисты крайне осторожны со словами. Так вот, место преступления – это место, где совершено преступление. А место происшествия – это место, где случилось происшествие. Извините за тавтологию, но иначе не сказать. Сейчас Николай говорит…

– Где мы с вами столкнулись впервые? – вырвалось у меня.

– В гараже у тела Кириллова, – охотно ответил Николай. – Я был занят работой, ничего вокруг не замечал. Потом мне Олеся, наша лаборантка, шепнула: «Как вам Юрина любовь? Знаете, кто она?» Я очень расстроился, что упустил возможность с вами побеседовать. И тут вдруг судьба милостиво подбросила мне новый шанс.

– Никиту не убили? – снова перебила его я. – Вы сказали, в гараже место происшествия?

– Никаких следов насилия нет, есть предсмертная записка, – отрапортовал Николай. И только потом смутился: – Извините, я не имею права обсуждать детали…

– Ну, конечно, – зачирикала я, – естественно! Николай, с огромным удовольствием выслушаю вас. Завтра. Время и кафе на ваш выбор.

– В полдень, на улице Расковиной, там есть хорошее заведение «Рак и щука», – обрадовался криминалист.

– Чудесно! – восхитилась я.

– Счастлив от предвкушения беседы, – вычурно высказался Николай.

– Польщена предложением сотрудничества от лучшего в своей области специалиста, – отбила я мяч на половину противника.

– Очарован и надеюсь на плодотворный союз, – не остался в долгу Николай.

Я наконец прервала китайскую церемонию и попрощалась. Положила мобильный на диван и мысленно потерла руки. Николай делал вскрытие и Никиты, и Ники, он знает все подробности. Завтра я вытрясу из «соавтора» все, тот даже не заметит, как разболтает секретную информацию.

– Больно! – завопила в гостиной Нина.

Я мгновенно забыла про дела и поспешила туда. Посреди комнаты стояла невеста. На Нине красовалось свадебное платье «Осень патриарха». Позади своей суженой маячил Гена.

– Дергай сильнее, – приказала Варвара, – ать, два!

Парень засопел.

– Вау, я ща задохнусь… – простонала Нина. – Отстаньте! Мне плохо!

– Что у нас происходит? – спросила я.

Геннадий указал подбородком на незастегнутый корсет Нины.

– Говорил ей, не жри столько! И пожалте, не сходится.

– Не смей мою дочь едой попрекать! – взвилась Варвара. – Она ест, как птичка.

– Колибри, – меланхолично уточнил Гена.

– Да, – не заметила подвоха теща, – именно так..

Геннадий шмыгнул носом.

– Колибри хавает за сутки больше, чем сама весит! Недавно по телеку программу показывали, я прям удивился, сколько крошка в клюв запихивает.

– Мамаааа, – взвыла Нина, – че он обзывается?

Варвара угрожающе подошла к жениху.

– Считаешь куски? Рано начал! И за продукты к ужину я платила, тебя в гастрономе рядом не стояло.

Гена нахмурился.

– Она все время жевала, пока мы гуляли!

– Съела крошечку – салатик «Цезарь», – захныкала Нина. – Смехотища, а не хавка!

Гена вытянул руку и начал загибать пальцы.

– Солянка со сметаной, полная порция…

– Суп не в счет! – топнула ногой Нина. – Это вода!

– Лосось с зеленью, – напомнил жених.

– Рыба! – скривилась девушка. – Ее врачи есть советуют.

– Три бутылки колы, кофе со сливками, пирог с вишней, – не останавливался Гена.

Варвара склонила голову к плечу.

– Эй, ты что, записывал в блокнот?

– У меня память хорошая, – заверил Гена.

– Лучше б тебе иметь отличные ум, сообразительность и трудолюбие, – гаркнула теща. – Попрекаешь девочку ее аппетитом! Совесть имей!

– Нинку легче убить, чем прокормить, – куда-то в сторону вякнул Геннадий.

– Ты че сказал? – набычилась Варвара. – Повтори!

– Вы на платье ее гляньте, я думаю о ваших деньгах, – заюлил Гена. – Она не наденет его на свадьбу.

– Почему? – насупилась Варвара.

– Оно ей мало! – рассмеялся женишок.

– Отлично сидит, – возразила Нина.

– Корсет не застегивается, – желчно уточнил Гена, – а так ничего. В связи с этим обстоятельством у меня возникла идея.

– Какая? – с интересом спросила невеста.

– Привалим тебя на свадьбе спиной к стулу, привяжем к его спинке, и не шевелись, – сохраняя абсолютную серьезность, сказал парень. – Спереди платье суперски смотрится, а сзади стул прикроет.

– Мамааа! – зарыдала Нина. – Он издевается! Платье усохло от дождя, оно раньше шикарно сидело, по мне было.

– Ага, до жрачки, – хохотнул Геннадий. – От ливня все всегда прям ссыхается… Ты же в прикиде по улицам не шлялась.

Варвара подошла к Гене, легко оттеснила его и велела:

– Доча, выдохни получше.

– И-и-и… – со свистом исторгла из себя воздух Нина.

Варвара рванула корсет, раздался вопль.

– Ну вот, – удовлетворенно подвела итог мамаша, – крючки сели в пазы. У тебя, Генка, сил не хватило. Ну-ка, Нинок, пройдись, а мы полюбуемся.

Девушка не пошевелилась.

– Давай, не спи, – рассерчала маменька.

Я забеспокоилась – лицо Нины приобрело синюшный оттенок, губы задрожали, лицо искривила гримаса. Красавица молчала, и, на мой взгляд, это был наиболее плохой признак.

– Ну, шагай! – дернула мать онемевшее дитятко.

Нина покачнулась и стала оседать на пол. Я ринулась к ней, успела подхватить несчастную и вернула ее в исходное положение.

– Воздух у нее в легкие не идет, – заявил Гена. – Сдавило слишком. Нина, давай, вдохни!