Смех и грех Ивана‑царевича - Донцова Дарья

— Вот и делай мужчине приятное, а он тебя даже не вспомнит… — погрустнел голос. — Думала, мы подружились, сблизились… хотели вечером в моей спальне о том о сем за рюмочкой шерри поболтать…

Я наконец сообразил, кто находится на другом конце провода, и постарался исправить положение:

— Анфиса Матвеевна, простите великодушно за дурацкую шутку. С чувством юмора у меня не очень хорошо, решил повеселить вас. Конечно, я сразу догадался, что именно вы меня разыскиваете. Надеюсь, в усадьбе больше ничего не случилось? Уже на всех парах несусь назад.

— Поскольку мы с тобой неразлейвода, то хочу дать совет, — зачирикала Фиса. — Только что мои мама с папой обгрызали кости дворецкого. Отец хвалил: Иван вежливый, услужливый, не болтает без остановки. Мама вроде с ним согласилась: воспитанный мужчина, производит хорошее впечатление. Но добавила, что плохо одет.

— Плохо одет? — удивился я. — До сих пор я считал себя франтом.

— Отлично понимаю твое изумление, Ваня. Костюмы у тебя не из дешевых, рубашки не копеечные и обувь дорогая. Но моя матушка человек со своими взглядами на жизнь, в ее понимании дворецкий должен носить бабочку.

Я чуть было не спросил у Анфисы, с каким количеством дворецких знакома ее матушка, но вовремя опомнился и не произнес ни слова. А кокетка Елизаветы продолжала:

— Мамахен словно волынка начнет Лизке на мозг капать, заведет ее, а та, чтобы матушку успокоить, возьмет и тебя уволит. Мне совсем не хочется лишиться друга, поэтому, Ваня, сегодня к ужину нацепи чертову бабочку.

— У меня ее нет, — вздохнул я.

— Так купи, не велик расход, — слегка повысила голос советчица. — Не бери аксессуар от хорошего бренда, зарули в «Остров стиля», я там шейные платки и прочую дребедень в отделе мужского трикотажа видела. Не доезжая до усадьбы, тормози на перекрестке, уйди налево и увидишь торговый центр. Понимаю, ты почувствуешь себя круглым идиотом, когда нацепишь эту дрянь на шею, но хватит одного раза, чтобы мамуля заткнулась.

— Спасибо, непременно принаряжусь, — пообещал я.

— Держись меня, Ваня, и не пропадешь, — посоветовала Анфиса. — Чмоки тебе.

Из трубки понеслись гудки. Так, наша «дружба» с Фисой дошла до стадии чмоков… Как бы поделикатнее избавиться от дамы?

Я хорошо знаю, если сказать женщине: «Прости, мы не пара», она разовьет бешеную активность, чтобы доказать обратное. Как‑то я, сев в самолет, от скуки изучил от корки до корки глянцевый дамский журнал, и впечатление от прочитанного осталось странное. Одна из авторш старательно убеждала читательниц, что все гетеросексуальные мужчины — животные, у которых есть всего два желания: пожрать и затащить в постель любое существо, носящее юбку (исключая шотландцев, конечно). Покорми парня обедом, отведи его в спальню — и все, он твой навек. Но это же не совсем так! Да, я не прочь вкусно поужинать, и симпатичная девушка не оставляет меня равнодушным, но хочется видеть около себя надежного друга, который не предаст, не бросит в сложной ситуации. Если мне доведется познакомиться с гениальной поварихой, которая в придачу окажется страстной любовницей, но при этом будет подлой бабой, меня около нее не удержат ни ее салаты с козьим сыром, ни выученная прелестницей наизусть Камасутра.

Я повернул налево и невольно вздохнул. Закуска с козьим сыром очень вкусная вещь, главное, правильно выбрать сыр, а это, уж поверьте холостяку, лично покупающему продукты, весьма непросто.

Продолжая размышлять о еде, я, следуя указаниям Анфисы, легко нашел упомянутый ею торговый центр, добрался до магазинчика, где на витрине красовались мужские пуловеры плохого качества за непомерно высокую цену, вошел внутрь и спросил у продавца:

— Галстук‑бабочку можно купить?

Парень томно вздохнул и, сильно акая, ответил:

— В тренде сейчас расстегнутый воротник и отсутствие удавки.

— Многие мужчины носят обувь на голую ногу, но для динозавров, вроде меня, которым дороги как память носки, по‑прежнему выпускают эти изделия, и они у вас представлены в широком ассортименте, — возразил я. — Так что с бабочками?

— Между прочим, от них поднимается давление, — уперся хлыщ за прилавком. — Совсем нездорово сдавливать шею. Нарушается кровообращение мозга, и — ау! В тренде забота о здоровье.

— И все же мне нужна бабочка, — улыбнулся я. — Кое‑кто остался за бортом тренда.

Юноша закатил глаза, достал из шкафа коробку и плюхнул ее на прилавок.

— Потом, когда вас повезут в крематорий, не говорите, что я не предупреждал.

Ну, когда катафалк с моим телом двинется в последний путь, я буду нем как дохлая рыба. Впрочем, если я смогу произнести пару слов, то навряд ли закричу: «Жаль, что не последовал совету продавца из магазина мужской одежды».

— Вот какая прикольная, — оживился тот, — красная, с костями.

Я на секунду представил себя: темный костюм, элегантная обувь, безукоризненная сорочка, и плюс ко всему галстук с принтами‑черепами. Тут же чуть не воочию увидел лицо Эммы Геннадиевны и быстро произнес:

— Нет, лучше просто черную.

— Она скучная, неинтересная, не веселая, — вновь попытался надавить на меня молодой человек. — Будете похожи на этого… ну… как его… слугу из фильма… А, на дворецкого!

Я подавил смешок. И тут из служебного помещения выпорхнула девушка, которой хватило одного взгляда для точной оценки ситуации. Блондинка заулыбалась, легким движением стройного бедра оттеснила коллегу и промурлыкала:

— Подбираете бабочку? Цвет сезона бордовый. Обратите внимание на этот аксессуар оттенка давленой вишни. Его украшает элегантная вышивка, почти незаметная, чуть более контрастным тоном изображены книги.

Я прищурился:

— Действительно, тут вроде книжные переплеты.

— Очень необычно, но не бросается в глаза. Вариант для солидного человека, у которого прекрасное чувство юмора — вы не отходите от любимого классического стиля, но одновременно следуете модным тенденциям.

— Беру, — решил я.

— Пятнадцать тысяч, — объявила продавщица.

— Простите? — оторопел я.

— Пятнадцать тысяч рублей, — повторила девушка. — Положить в подарочную коробку?

— Спасибо, не надо, — сказал я. — Расхотелось приобретать бабочку. Если не секрет, почему она такая дорогая?

— Хорошие вещи не бывают копеечными, — с отлично слышимым высокомерием заявил коллега девицы, — мы дрянью не торгуем.

— Крохотный лоскуток ткани не может продаваться по цене костюма, — возразил я, — это аморально.

А девица нежно погладила бабочку:

— Она из натурального шелка, сделана вручную мастерами дома Гальвари энд Борджиа. Эти модельеры одевают звезд мирового кино. Торговый знак фирмы — древний грек в национальной одежде: таким образом Гальвари энд Борджиа напоминают, что шили наряды для Платона.

— Даже если сам Платон скроил галстук, никогда его за пятнадцать тысяч не куплю, — вырвалось у меня.

Юноша скривился, как верблюд, глотнувший лимонного сока, а девица с очаровательной улыбкой посоветовала:

— Зайдите в соседнюю лавку, там найдете подходящий вам товар.

Магазин, куда я вошел, оказался огромным залом, где тесно стояли большие проволочные корзины, из которых торчали палки с объявлениями «Товары для детей», «Одежда для собак», «Мужской трикотаж», «Женское белье». Я протиснулся сквозь толпу посетителей и спросил у женщины, которая задумчиво рассматривала комбинезон для пса:

— Не знаете, где тут галстуки?

— Слева, — не поворачивая головы, ответила она.

Я глянул в указанную сторону, увидел объявление «Аксессуары», приблизился к корзине, возле которой никого не было, и сразу приметил бордовую бабочку с мелкой вышивкой, сделанной более светлой ниткой. По виду она совершенно не отличалась от той, которая сразила меня ценой в бутике. Вот только ее сшили не из шелка, а из какой‑то простой ткани.

Долго не раздумывая, я схватил бабочку, подошел к кассе и спросил:

— Сколько?

— Триста рублей, — отрапортовала тетка в форменном халате. — Берете?

— Конечно, — подтвердил я.

— Во время еды он может замурзаться, — внезапно предупредила кассирша, взяв деньги, — лучше снимайте его перед ужином, а то от стирки материал скукожится.

Я молча кивнул, получил небольшой пакетик и пошел на парковку. Мне кажется — или в этом торговом центре работают очень странные люди? Одни пытались содрать с меня неприличную сумму за ерунду, а другая дама оказалась столь внимательна и заботлива, что посоветовала мне снимать перед трапезой галстук, чтобы не запачкать его. Я что, произвожу впечатление человека, который роняет изо рта полупрожеванные куски?

Очутившись в усадьбе, я первым делом поднялся в бывшую ванную Семена и спросил у плиточника: