Месть в ажурных чулках - Калинина Дарья Александровна

— Почему?

Мы, видите ли, вели себя не так, как описывалось в том несчастном рекламном проспекте, откуда она почерпнула эту идею, — сказала Кира. — Да и ее муж куда-то потом подевался. Насилу через три месяца его нашли у бабки в глухой деревне под Архангельском. Все никак не хотел верить, что то сморщенное существо, которое родилось у Светки, именно его сын. Говорил, что от него такой страшненький младенец родиться точно не мог. Пил, не просыхая, все это время.

— Но он же его потом признал? — удивилась Леся, которая хоть и не присутствовала при родах, так как подхватила инфлюэнцу и боялась, что навредит новорожденному или роженице, но о событиях в семье подруги все же знала.

— Еще бы ему родного ребенка не признать! — хмыкнула Кира. — За те три месяца, что мужика дома не было, ребеночек округлился, оброс кудряшками, сам из себя весь порозовел. Светкина бабушка к приезду мужа любимой внучки пирогов напекла. Светка тоже в стороне не осталась. Сделала себе морду лица, начепурилась, ребеночка одела в хорошенький бархатный голубой комбинезончик с зайчиками на груди, кудряшки ему причесала. Вот бедный папаша на такую картину глянул, да и растаял тут же от умиления. Ребенка тут же признал. И теперь души в нем не чает.

— Да, мужики — они существа слабые, ранимые, — вздохнула Леся. — Не все им показывать следует. Я вот помню, один раз ноги перед свиданием забыла побрить, так что ты думаешь, у моего кавалера в тот раз так ничего и не получилось. А с другим, наоборот, я только после эпиляции, отвалила огромные деньжищи, а эта скотина — мой любовник — нос воротит. Ему, видите ли, привычней волосатые конечности. Нет, на всех не угодишь, это уж точно.

Но свои воспоминания Лесе пришлось прекратить. Потому что в это время Кира одновременно отправила в рот огромную тигровую креветку и дозвонилась до Лилии.

— М-м-м, — дожевывая креветочный хвост, произнесла Кира, судорожно вращая глазами. — М-м-м!

— Кто это? — сердилась Лилия в трубке. — Что вы там мычите?

Но тут Кира, сделав чудовищное усилие, как морской лев в цирке, задрав голову вверх, заглотила креветку целиком и поспешно произнесла:

— Простите, это помехи на линии.

— А! — моментально успокоилась Лилия. — Теперь я вас хорошо слышу. А связь и в самом деле хреновая, просто безобразие! Такие деньги дерут, а из всего разговора хорошо, если десяток фраз расслышишь. Иногда стоишь в центре города просто как круглая дура и думаешь, что тебе сказали-то? То ли ехать, то ли ни в коем случае не ехать. А вы кто такая?

Судя по разговору, мысли у Лилии в голове порхали с непредсказуемой легкостью. Услышав, что с ней хотят побеседовать по поводу смерти ее бывшего любовника, она как-то удивительно быстро утеряла всякий интерес к беседе. Но все же разрешила подъехать к себе домой.

— Подгребайте часикам к семи, — велела она. — Сейчас-то я еще по магазинам хожу. А к семи ко мне как раз маникюрша придет. Вот и поболтаем.

И, не удосужившись поинтересоваться, а удобно ли подругам приехать к ней к этому времени, девица просто отключила трубку.

— Не похоже, чтобы эта Лилия была сколько-нибудь удручена гибелью своего любовника, — заметила Кира, запивая минеральной водой из бокала креветочный хвост, задержавшийся у нее внутри где-то на уровне диафрагмы.

— А зачем ей грустить? — пожала плечами Леся. — Они уже около месяца как расстались. А для таких девушек месяц — огромный срок. Она вполне могла за это время найти другого любовника. И вполне им утешиться.

До семи часов вечера оставалось еще порядочно времени. И подруги решили посвятить его тому, чтобы поближе присмотреться к экстравагантной женщине — матери Ваго. Ее адрес им удалось вытрясти из того же Никиты Львовича в промежутках между очередной порцией славословия в честь этой особы.

Жила Марьянна в добротном старинном доме, который также находился в центре города, но близость его к дому Ваго не была все же чрезмерной. При желании мать и сын могли всю жизнь прожить в своих квартирах, ни разу не столкнувшись на улице. В доме было очень чисто, а на входе дремала старушка, выполнявшая роль консьержки.

Толку от нее не было никакого по ветхости возраста, но подругам и не было от нее ничего нужно. К счастью для их расследования, сама Марьянна, которой они позвонили заранее, оказалась дома. И ситуация у нее складывалась полностью противоположной Лилиной.

— В семь я должна буду уйти из дома! — проскрипела женщина в трубку. — Если успеете ко мне добраться до этого времени, уделю вам несколько минут.

Голос Марьянны поразительно напоминал симбиоз бензопилы и скрипки, терзаемой в неопытных ручонках начинающего ученика. Но представшая на пороге дома Марья Ивановна выглядела еще более живописно, чем та особа, которую видели подруги у офиса «Гормета».

На этот раз она была без вуали. И на голове Марьянны не было шляпки, но зато на ней красовался ярко-белый парик с крупными локонами. Парик был насколько велик, что оставалось только удивляться, почему под его тяжестью голова Марьянны не свисала на одну сторону.

Сухие старческие пальчики были щедро усыпаны кольцами с брильянтами таких размеров, что от них болели глаза. Лицо Марьянны явно уже не раз побывало в руках косметологов, потому что морщин для ее возраста у женщины было поразительно мало. Да и двигалась она с почти юношеской грацией. Лишь время от времени, что-то в ней словно заедало. В такой момент Марьянна вдруг резко замирала на месте, а потом с еле уловимым скрипом и толчком продолжала свой путь.

— Вы опоздали! — первым делом поставила она в известность подруг, хотя о точном времени их визита в телефонном разговоре речи не шло.

— Извините! — тем не менее дружно выпалили подруги, чтобы не злить эту мегеру.

Не предложив девушкам ни чаю, ни просто воды, Марьянна уселась в кресло. При этом оставив их стоять.

— И почему убийца моего сына до сих пор находится на воле? — сердито прищурив густо накрашенные ресницы, поинтересовалась она.

Подруги онемели.

— Вы имеете в виду Лилию? — спросила Кира. — Но она…

— Я все знаю! — взвизгнула Марьянна. — Вы только и говорите об этой шалаве, в то время как…

И вдруг у нее что-то случилось с головой. Она принялась мелко трясти ею, отчего парик в виде вавилонской башни у нее на макушке угрожающе раскачивался в разные стороны. Сначала вправо, потом резко влево и снова вправо. Издалека это зрелище было пугающим. Подруги зачарованно наблюдали за этой картиной, не зная, что им делать.

— Понимаете! — издала Кира сдавленный возглас. — Лилия, она…

— Помогите!

Кира замолчала и изумленно уставилась на подругу: ей послышалось, или Марьянне в самом деле нужна помощь?

— Помогите! — уже более явственно и куда более зло произнесла старуха. — Распутайте мне глаза! И снимите прическу! Черт, я ничего не вижу! А все из-за вас!

Подруги переглянулись. Кошмар! Да, все еще хуже, чем им представлялось. Марьянна не просто дама с приветом и экстравагантными пристрастиями в одежде. Она самая настоящая сумасшедшая! И как ее только на улицу выпускают? Хотя понятно, Ваго не желал запирать любимую матушку в сумасшедший дом. И поселил ее хоть и отдельно, но все же в нормальной квартире, без решеток на окнах и санитаров с успокоительными ампулами наготове.

Но Ваго погиб. И некому теперь присматривать за полоумной мамулей. Отец Ваго отсутствует и не может оказать влияния на супругу. И в офисе «Гормета» с бедняжкой именно поэтому носятся как с писаной торбой — не дай бог, впадет в буйство и такого там натворит!

— М-мы, п-пожалу-уй, пойдем! — пролепетала Леся и двинулись было к выходу.

Но Марьянна была начеку.

— Стоять! — взвизгнула она с такими децибелами, что в витрине лопнул бокал богемского стекла. — Никуда вы не пойдете, пока не распутаете меня!

При этом она извивалась всем телом и трясла головой со все более угрожающей скоростью. Потом мадам, видимо, решила, что этого впечатления явно недостаточно. Она неожиданно вскочила со своего кресла и пустилась в пляс. При этом она то залихватски откидывала голову назад, то наклонялась вперед и время от времени притопывала ножкой в домашней тапочке, отороченной мехом, размахивая своим вавилонским безобразием на голове во все стороны.

Двигалась она несколько хаотично, время от времени натыкаясь на стол, стулья и прочие предметы меблировки, роняя их, но упорно продолжая свои дикие танцевальные па. При всем этом было видно, что танцы не доставляют мадам никакого удовольствия. Она ругалась. И сквозь ее стиснутые зубы просачивались все более и более страшные проклятия.

— Ну все! — ахнула Кира.

— Что все?

— Приступ у нее начался! — объяснила Кира.

— Ты думаешь? — пролепетала Леся, хотя и сама думала о том же.

— Ну мы с тобой и попали! — простонала Кира. — Сейчас она потанцует, разогреется немного, в раж войдет. Потом на стены кидаться начнет, а потом и на людей.