Хеппи-энд для Дездемоны - Донцова Дарья

– Замечательная женщина, - охарактеризовал он Нику. - Возьмите ее к себе, не пожалеете.

Ирина Сергеевна пригласила Нику на собеседование и осталась довольна как внешним видом, так и внутренним содержанием претендентки. К сожалению, в учебном заведении большая текучка кадров. Педагоги охотно идут на работу в частную структуру, но не всякий способен в ней удержаться. Основная масса преподавателей привыкла к покорным родителям и детям, на которых без всякой опаски можно повышать голос. В муниципальных школах учитель сродни богу, он вершитель судеб детей, способен капитально испортить жизнь не только ребенку, но и всей его семье. «Школьные годы чудесные», - поется в известной песне, но для многих они становятся мучительными.

В частной гимназии дела обстоят с точностью до наоборот. Отцы и матери, отдавшие немалые деньги за учебу, требуют хороших отметок. Если деточка получает двойку, то разъяренные родичи не наказывают недорослей, нет! Они кидаются к директору и произносят изумительную фразу:

– Ваши педагоги не способны вложить в голову малыша знания!

И тот принимает необходимые меры. Думаете, директор велит учителю дополнительно заниматься с «митрофаном»? Приказывает оставить двоечника после уроков для вдалбливания в его голову основ науки? Вовсе нет, педагогу устраивают показательную головомойку и строго-настрого предупреждают:

– Еще раз влепишь такому-то плохую отметку, прощайся с местом работы и жирной зарплатой.

И, о чудо, не проходит и недели, как в дневнике недоросля расцветают пятерки, остолоп превращается в Эйнштейна…

– Очень глупо, - перебила я Ирину Сергеевну. - Нужны не оценки, а знания!

– Тонкое наблюдение, - неожиданно съязвила Ермакова.

– Выпускникам предстоит сдавать экзамены в вуз, - продолжала я. - Каким образом они пройдут испытание?

– Щенячья наивность, - с легким презрением отметила завуч. - Эти детки уедут в Англию, Америку, Германию. Родители отдадут баснословные деньги и пристроят идиотов.

– Насколько мне известно, западные университеты очень ревностно относятся к своей репутации.

Ирина Сергеевна навалилась грудью на письменный стол.

– Не все. И потом, кто ведет речь об Оксфорде, Кембридже, Беркли и иже с ними? Например, Женя Николаев попал в некий заштатный институт в Америке, не помню, как он называется. Ходил на лекции два года, получил бумажку, весьма красивую, в печатях и штампах. Мол, окончил курс по специальности пиар и реклама. На мой взгляд, малоформатная школа в какой-нибудь нашей деревне под названием Широкие Калоши дала бы ему лучшие знания. Но Николаев сейчас работает в престижной фирме, ездит на иномарке. Так уж устроен российский человек: видит «корочки», подтверждающие заокеанское образование, и моментально застывает в восторге. О, роскошный специалист! Он обучался в АМЕРИКЕ! Никто детально не интересуется, чему же его там учили. Так что за наших выпускничков беспокоиться не надо. Знаете, сколько отец Николаева заплатил за, с позволения сказать, высшее образование отпрыска? В общей сумме пятьдесят тысяч долларов!

– Круто, - признала я.

Внезапно по лицу Ирины Сергеевны снова потекли слезы.

– Ну почему все так несправедливо? - судорожно зашептала она. - Всю жизнь мне не везет! Вышла замуж рано, родила сына, с девятнадцати лет при пеленках. Ни мамы, ни бабушки, способных помочь, не было, я сама ребенка волокла. Муж аспирантуру заканчивал, утром уйдет, вечером придет, сделает малышу «козу», поужинает и к телевизору. Что я видела? Зарплата копеечная, на новые сапоги год надо копить. Лёня стал кандидатом наук, но денег не прибавилось. В перестройку ближайшие его знакомые, такие же «остепененные», начали лапами бить. Один строительную фирму открыл, другой продукты экспортировать стал. Сначала, конечно, ничего хорошего, сплошные убытки и страх. Но сейчас! Первый в загородном коттедже на Рублевке живет, второй вообще в Испанию перебрался. А Лёня? Уж как я его упрашивала: начни свое дело. Нет! Морду скорчит и бубнит: «Милая, я занимаюсь наукой, создан для великих открытий». И результат? Сидит в НИИ у двадцатого окна, оклад кошке на смех! Боже, да он же просто патологический лентяй! Всю жизнь я пашу. С огромным трудом в гимназию устроилась, еле пролезла, и что? Думаете, директор всю работу тянет? Милая, да на моей памяти восемь начальников сменилось. Восемь! Руководство тасуется, а Ирина Сергеевна огород копает. Ну почему меня директором не назначат, а? Объясните?

Ермакова схватила со стола газету и начала ею обмахиваться.

– Не знаю, - осторожно ответила я.

– И жизнь никак не становится легче, - чуть спокойнее продолжала завуч. - Сын женился, молодые у нас поселились, близнецов родили, вдвоем теперь с невесткой на кухне толкаемся. Она ведет себя прилично, ничего плохого сказать не могу, но иногда как взглянет - у меня желудок сводит.

– Понимаю, - сочувственно кивнула я.

Ермакова отшвырнула смятую газету.

– Господи, что вы можете понять? Муж сел писать книгу. Шестой год кропает! Запирается в комнате и к компьютеру. Если войду к нему, он бесится, орет: «Не дают сосредоточиться! Это ты виновата, что я до сих пор Нобелевскую премию не получил!» В другой спальне молодые, к ним не сунешься. И куда мне после тяжелого рабочего дня приткнуться? На кухне маюсь, над головой постирушка, на плите суп!

– К сожалению, так живет большинство россиян, - тихо сказала я.

– И тут в нашу гимназию пришла Ника, - не обращая внимания на мое замечание, рассказывала Ирина. - Ничего вроде особенного в ней не было, такая, как все. Мы не сразу подружились, нам это ни к чему было.

Ермакова запнулась, набрала полную грудь воздуха, выдохнула и протянула:

– Зачем я так долго о себе рассказывала? Чтобы вам стало понятно: жизнь моя беспросветна. Сплошной кошмар. Нищета и досуг на кухне. И вдруг Ника! С ее возможностями, деньгами, украшениями…

Завуч замолчала и уставилась в окно. Я вежливо покашляла, затем решилась прервать затянувшуюся паузу:

– Ирина, Ника никогда не жила на широкую ногу. Василий зарабатывал копейки. Он очень похож на вашего мужа - предоставил супруге одной бороться с жизненными неурядицами. А еще Ярцев может выпить. У Терешкиной не было бриллиантов, изумрудов или жемчугов, уж поверьте мне! Мы общались не один год. Вероника иногда прибегала к нам одалживать денег - не дотягивала до получки.

Ирина Сергеевна неожиданно расхохоталась:

– Ты дура!

Я с изумлением уставилась на завуча. Ничего себе заявленьице…

– Полнейшая идиотка! - добавила Ермакова. - Дружила с Терешкиной и ничегошеньки о ней не знала! Ладно, слушай. У меня есть одна невинная забава, которая помогла мне раскусить Нику…

Я потрясла головой и постаралась сосредоточиться на повествовании.

Любому человеку требуется отдых, Ирина Сергеевна не составляет исключения. Только где расслабиться? Дома возможности нет, денег на поездки в какой-нибудь Париж тоже нет, и Ермакова придумала фишку: когда ей становилось совсем невыносимо, завуч шла в… ювелирный магазин и начинала самозабвенно мерить украшения, которые никогда не смогла бы приобрести. Продавцы в лавках всегда предельно внимательны, они великолепно знают: не следует смотреть на внешний вид клиента. Иногда из карманов грязных брюк лапотных мужиков появляются платиновые кредитки или толстые пачки денег. Поэтому Ирине Сергеевне всегда с улыбкой показывали кольца, браслеты, серьги. Завуч придирчиво перебирала блестящие «игрушки», а затем, изобразив недовольство, уходила.

При посещении очередного салона Ирина Сергеевна, замерев от восторга, приложила к шее потрясающей красоты ожерелье из изумрудов, взяла зеркало и вдруг услышала из-за колонны звонкий женский голос:

– Не слишком чистой воды камушек.

– Вы правы, - согласился невидимый продавец.

– Вон тот перстень получше. Это ведь сапфиры?

– Да. Есть два варианта оправы, видите?

– Лучше в золоте.

– Платина благороднее.

– Но в желтой отделке камень «играет». А тут что? О! Хочу это!

– То кольцо, что слева?

– Да, именно его.

– Подойдите к окну, полюбуйтесь камнем в дневном свете.

– Маловероятно, что я стану носить его до наступления вечера. Это не комильфо.

– Сейчас меняются нравы, бриллианты носят и в полдень.

Покупательница засмеялась.

– Странно было бы услышать в ювелирном бутике иное высказывание.

– Согласен, - мигом дал задний ход продавец, - то, что сейчас у вас на пальце, вечерний вариант. Но можно подобрать более… э… легкий. Вот, смотрите. Изумительная вещь!

– Вы всерьез?

– Очаровательное колечко.

– Предлагаете это мне? Такую безвкусицу?

– Виноват, ошибся!

– Вернемся к первому кольцу. Сколько?

Очевидно, продавец продемонстрировал ценник, потому что дама воскликнула:

– С учетом скидки?

– Простите, но мы не имеем дисконтных карт.