Любовные игры по Интернету - Логунова Елена

Расчувствовавшись, подруга потрясла меня за плечи, но ее эйфория быстро прошла.

– Ну вот, теперь нам известно имя пропавшей бабули. И что с того? В Интернете про Лапанальду Шишкареву ничего нет, иначе машина дала бы и другие ссылки.

– Раз вы знаете настоящее имя пропавшей бабули, теперь можно в милицию заявить, – предложила Ларочка. – Пусть объявят розыск Лапла… Как там ее?

– Лапанальды Шишкаревой, – четко повторила я. – Хотя она свободно может оказаться не Шишкаревой, а Ляпкиной или Тяпкиной, по мужу. Нет, по-моему, от милиции тут толку не будет.

– А от кого, по-твоему, он будет? – блеснув глазами, быстро спросила Ирка.

С интересом косясь на меня, она заговорщицки подтолкнула Ларочку локтем и громко шепнула ей:

– Похоже, план «В» у нас все-таки есть!

– Есть, – незряче глядя в монитор и спешно соображая, подтвердила я. – Есть у меня желание побеседовать с одним знающим человеком… Девочки, который час?

– Почти одиннадцать, – посмотрев на часы, озабоченно сказала Ирка. – Кстати, Моржик просил нас не задерживаться, сказал, что шашлык он начнет жарить в час.

– Мы не задержимся, – пообещала я. – Поехали!

Мы выключили компьютер, вырвали из ледяного нутра «Панасунгихи» упаковку крабовых палочек, которую вредный холодильник предпочел бы похоронить в снежном сугробе, но не отдать коту, оставили Вампа куковать над миской с медленно оттаивающей едой, сели в машину и поехали к моему дому.

– Ждите здесь! – сказала я, когда Иркина «шестерка» остановилась у подъезда.

Выскочила из машины, вошла в подъезд и легко взбежала на третий этаж, даже не притормозив у собственной двери. Колян с Масяней уже гостили у Максимовых, и я направлялась не к себе домой, а к соседке-балетоманке.

Катерина Георгиевна Храмова мне обрадовалась и, по своему обыкновению, воскликнула:

– Леночка! Как кстати!

С учетом времени дня я было подумала, что радушная хозяйка кстати предложит мне второй завтрак, но оказалось, что Катерине Георгиевне нужна помощь не в уничтожении оладушков со сметаной, а в швейном деле.

– Нам бы мерки снять, – объяснила соседка.

На шее у нее висел портновский сантиметр.

– С кого же? – спросила я, оглядываясь.

Комната, в которую меня провела Катерина Георгиевна, была пуста. Подумала я так, и тут же разноцветные подушки на кресле зашевелились, и на пол мягко вывалился небольшой матерчатый сверток нежно-розового цвета. Приглядевшись, я с глубоким изумлением обнаружила, что у него имеются четыре мохнатые лапки, которыми розовый узелок шустро перебирал, торопясь забраться под диван.

– Булечка, детка, покажись нам, какая ты красавица! – ласково позвала Катерина Георгиевна.

Сверток ответил на этот призыв сердитым шуршанием.

– Булечка трудно привыкает к новому плащику, – объяснила мне хозяйка собаки. – Мы сшили чудесный болоньевый плащик для дождливого лета, а теперь еще хотим смастерить легкий шелковый пыльничек для ветреной погоды. Леночка, вы не подержите Булечку под передние лапки? Мне нужно снять мерочку, чтобы точно рассчитать окат рукава.

– Отчего же не подержать? Подержу! – согласилась я и вытянула упирающуюся Булечку из-под дивана.

Собачка была с головой упакована в плащик с капюшоном, поэтому я не сразу разобралась, где у нее передние лапки, а где задние, и подняла несчастную Бульку попой кверху. Катерина Георгиевна мягко указала на мою ошибку, я перевернула псинку, и мы старательно ее обмерили. Буля во время этой экзекуции не проронила ни звука, молчала мрачно и вызывающе, как партизан на допросе. Я прониклась к стойкой псинке глубоким уважением.

Когда Катерина Георгиевна закончила манипуляции с метровой лентой, я отпустила с миром четвероногую жертву портновского искусства и сказала соседке:

– А ведь я к вам на консультацию пришла!

– Неужели вы тоже собрались завести себе четвероногого друга? – обрадовалась собачница.

Я не стала говорить, что мне и с имеющимися двуногими друзьями проблем хватает. Просто покачала головой и объяснила:

– Вы у нас знаток и любитель театра и кино, балетоман со стажем. Не расскажете мне, что вы знаете о той актрисе, которая снималась в нашем рекламном ролике? Кажется, ее фамилия Шишкарева, а зовут, если не ошибаюсь, Лапанальда.

– Лапанальда, совершенно верно! Абсолютно незабываемое имя! – обрадовалась Катерина Георгиевна. – О, это удивительная женщина! Неужели вы о ней никогда не слышали?

– Увы, нет! – коротко ответила я, действительно, искренне о том сожалея.

Зная Лапанальду Шишкареву в лицо, я небось не притащила бы ее к Лазарчуку под видом Татьяны Лариной!

– А я своими глазами видела ее в Ленинграде, в Малом театре оперы и балета, в «Евгении Онегине», – удивительно в тон моим мыслям похвасталась соседка. – Говорили, что она была самой лучшей Татьяной Лариной за всю историю театра! Было это… дай бог памяти… в шестидесятом году? Или в шестьдесят первом? В общем, давно это было. Родители назвали ее Лапанальдой, но на публике она тогда звалась Ладой и не Шишкаревой, а Сосновской. Лада Сосновская, такое у нее было сценическое имя.

– Лада Сосновская, – повторила я.

Признаться, это сценическое имя мне ни о чем не говорило. Правильно, когда Лада-Лапанальда исполняла фуэте и гран-батманы на сцене театра оперы и балета, меня еще и на свете-то не было! Зато теперь стало понятно, почему в первую нашу встречу на перроне железнодорожного вокзала Лапанальда Шишкарева, почему-то напрочь позабывшая собственное имя, с готовностью согласилась зваться Татьяной Лариной. Имя пушкинской героини было ей не чужим! Видать, в свое время актриса основательно вжилась в роль.

– А Лапанальдой Лада Сосновская стала позже, уже во Франции! – продолжала рассказывать мне бесценная Катерина Георгиевна. – Или в Испании? Не помню, где именно она осталась.

– Как это – осталась?

– А вот так! Поехала с труппой на гастроли в Европу, да и не вернулась! То ли большая любовь у нее там внезапно приключилась, такое неземное чувство, которое стоило того, чтобы переменить всю жизнь, то ли, наоборот, страшно поссорилась с кем-то из тогдашнего высокого советского руководства и страстно захотела свободы… Честно говоря, эти подробности я запамятовала, – призналась соседка. – В общем, в Европе сценическая карьера талантливой русской балерины закончилась. Прима Лада Сосновская превратилась в третьеразрядного хореографа Лапанальду. Кажется, она ставила танцы для варьете.

– Наверное, имя Лапанальда звучало приятнее для слуха иностранцев, чем фамилии Сосновская или Шишкарева, – подумала я вслух. – Вот интересно, а давно ли Лада-Лапанальда Шишкарева-Сосновская вернулась в Россию?

– Честно говоря, я и не знала, что она вернулась, – сказала Катерина Георгиевна. – Так много лет об этой артистке ничего не было слышно! Я очень удивилась, когда увидела ее вчера на телеэкране. И еще порадовалась за нашу кубанскую культуру: ведь если в нашей местной рекламе такая звезда снимается, значит, мы не провинциалы! Интересной жизнью живем!

– Интересной – это не то слово! – криво улыбнувшись, согласилась я. – Спасибо вам, дорогая Катерина Георгиевна, вы мне очень помогли! Желаю вам дальнейших успехов в кройке и шитье.

Мы с соседкой тепло попрощались, и я побежала во двор, к своим девчонкам. Ирка с Ларочкой меня уже заждались. Я забралась в машину, и мы поехали к Максимовым в Пионерский микрорайон. По дороге я пересказала девчонкам свой разговор с балетоманкой и театралкой Катериной Георгиевной.

– Лапанальда Шишкарева, она же Лада Сосновская, она же просто Лапанальда без фамилии, – повторила ключевую информацию Ирка. – О, кстати о двойных фамилиях! Не хочешь ли ты забрать свои визитки? То есть твои и Коляновы.

Ирка сказала «кстати о двойных фамилиях», потому что в паспорте у меня с некоторых пор фамилия мужа – Колдыркаева, а на телевидении меня все давно знают как Логунову. Иногда это приводит к недоразумениям. К примеру, одно время я работала в паре с оператором, который неблагозвучную отцовскую фамилию Козявко уже в зрелом возрасте поменял на материнскую и стал Сергеевым. Получилось, что у нас с ним на двоих аж четыре фамилии! Коллеги по привычке сочетали их произвольно, и недалекая, но дотошная бабушка-вахтерша постоянно путалась и сердилась. Запишет в своем журнале, что на съемку уехали Логунова и Сергеев, а вернулись Колдыркаева и Козявко, и давай кричать: «А где те двое? Где они шастают? Почему не на рабочем месте?! Вот ужо я директору пожалуюсь». И давай строчить докладную записку!

– Уже готовы наши визитки? Давай! – обрадовалась я.

Ирка, придерживая руль левой рукой, правой открыла «бардачок» и стала шарить в нем, приговаривая:

– Это мои, это Моржиковы, вот твои, где же Колины? А, вот! И еще Тамаре надо карточки отдать.