Сыщицы-затейницы - Южина Маргарита

– Люся! Это что, снова твоя Ольга приходила? – включила свет Василиса.

Люся обвела комнату глазами и обмерла – все вокруг было перевернуто вверх дном! Все вещи, альбомы, журналы были вывалены на пол. Разруха царила даже на кухне – под ногами перекатывалась картошка, вытряхнутая из мешка, а дверцы шкафчиков были распахнуты настежь.

– Может быть, Оля искала целые колготки? – только и смогла предположить Люся и тут же побежала звонить дочери. – Оля! Это просто вандализм! Немедленно приходи и убери за собой все, что… Ах, это ты, Вовочка. А где Оленька? Уехала в Барнаул? Ага… на собачью выставку… Она мне сама об этом говорила?.. Да, конечно же, помню, просто я думала, что она уже вернулась. Ну хорошо, пусть позвонит, когда приедет.

– Вася, Оля уехала в Барнаул, это не она.

– Это и так ясно. Здесь что-то искали. И выгнали нас к этому Ленечке для того, чтобы всласть накопаться в наших вещах.

У Люси округлились глаза и бешено заработала фантазия.

– Это маньяк. Он охотится за одинокими женщинами, роется в их нижнем белье, в их продуктах, и это приносит ему удовольствие, да?

– Не думаю. Значит, теперь наше расследование пойдет по другому плану: сначала мы должны найти того, кто раскурочил нашу келью. Когда найдем, во-первых, – будем знать, кого остерегаться, а во-вторых, проявятся новые дорожки к расследованию. Я так думаю. Поэтому давай искать.

Когда Василиса принималась за дело, она умела быть суровой и несгибаемой. В такие минуты ее белесые брови собирались на переносице, глаза метали молнии, а из груди нет-нет да и прорывался благородный рык. Одного ее вида было достаточно, чтобы устрашить всю преступность в пределах микрорайона. Однако, чтобы преступник испугался, его следовало все же найти.

– На словах-то оно просто, а как ты на деле его найдешь? – попискивала Люся. Она не умела выглядеть так устрашающе.

– Ты ж у нас профи – детектив, так должна знать, что каждый преступник оставляет следы, вот мы их и поищем. Я, кстати, думаю, что нас всерьез не воспринимают, поэтому особенно не старались замести следы. Это нам только на руку.

– А ты на самом деле считаешь, что у нас гостил преступник?

– Если без спросу в нашей квартире хозяйничал, то бесспорно, – подтвердила Василиса и, водрузив на нос очки, рухнула на четвереньки. Люся принялась шаркать коленками в другом углу комнаты.

Через полчаса работу пришлось прервать – в дверь позвонили. На пороге стоял сосед по лестничной площадке Дима Фокеев. Парень жил здесь, наверное, с рождения, только сначала с родителями, а после их переезда в сельскую местность – совсем один. С Василисой и Люсей у него были самые добрососедские отношения. По их просьбе Дима иногда ковырялся в стареньком телевизоре, мог прикрутить розетку или посмотреть люстру, а женщины, в свою очередь, безропотно давали ему взаймы соль, спички и угощали стряпней.

– Василиса Олеговна, у вас сегодня котик на балконе вопил. Я уж стучал к вам, стучал, думал, если до ночи никто не откроет, – стану двери ломать. Мало ли – вдруг что случилось.

– Да, Димочка, у нас случилось, и не мало что. Видишь вон, вся комната разворочена.

– Гости к нам, Дима, наведывались, пока мы на работе были, – пояснила Люся.

– Так, значит, это к вам. Я сегодня в магазин подался, смотрю – в наш подъезд два мужика направляются. Еще удивился – к кому бы? У нас же одни пенсионеры проживают, а те мужики совсем не старые. А потом, когда вернулся и свою дверь открывал, слышал в вашей квартире мужские голоса. Глуховато, правда, но у меня слух хороший. Я чуть с катушек не съехал – ничего себе, думаю, бабульки какой свежачок подцепили! Хм… Я извиняюсь… Ну, что вы еще молодые и все такое…

– Ладно, не извиняйся. Как выглядел свежачок?

– Обычно: короткие дубленки, шапки, ничего особенного.

– Ты никуда уходить не собираешься? – почему-то всполошилась Люся.

– Да нет, мне на работу завтра с утра.

– Из дома никуда не уходи! – крикнула она, схватила какой-то пакет и выскочила за дверь.

Вернулась, когда Василиса уже выгребла весь мусор, разложила все по местам и теперь домывала полы.

– Вот, – радостно бросила Люся и плюхнула на стол толстенькую пачку. – Помнишь, Петя нас заставлял все свадьбы фотографировать, вдруг кому-нибудь взбредет в голову купить фото. Так вот. Это – фотографии с той самой свадьбы. Я их только что получила, еле уговорила, чтобы побыстрее сделали. Сейчас Димку позовем, пусть посмотрит, может, кого узнает.

– Здорово. Только сапоги могла бы и снять, не в общественном туалете находишься.

– Сейчас разложим на столе все фото относительно молодых мужчин, пусть Дима смотрит.

Что касалось молодых мужчин, то из всех приглашенных насобиралось пять их фотографий. На свадьбе почему-то преобладали мужчины перезрелого возраста.

– Эх, маловато. Надо бы еще чьи-то снимки приложить, чтобы вернее было, – вздохнула Люся.

Василиса поджала губы и вытащила из какого-то потайного ящичка еще три фотографии. Подруги позвали соседа.

– Вот, Дима, смотри, – сурово объясняла Василиса ситуацию. – Здесь фотографии всех тех, кто мог бы покушаться на наше имущество. И даже честь. Будь внимателен.

Дима почему-то изумленно вытаращил глаза.

– Нет, вы серьезно? А что, и Том Круз хотел на ваше имущество это… покуситься? И честь? Вот охальник!

– Так это Том Круз? А мне говорила, что это молодой отверженный поклонник, – еле слышно пробубнила обиженная Люся.

– Дима, не отвлекайся, – стыдливо зарумянилась Василиса.

Парень добросовестно вглядывался в снимки.

– Так вот же он! Вот этот точно был, – ткнул он пальцем в фотографию жениха. – Второго здесь нет, а вот этого точно видел. У него еще дубленка была расстегнута и шарф длинный такой, синий, с желтым маленьким орлом.

– Спасибо, дружок. Если понадобятся спички – заходи, – попрощались с соседом хозяйки.

Теперь было ясно – приходил жених, Роман Логинов. И приходил, возможно, за зловещей коробкой. Только зачем она ему? Неужели тоже хочет заработать миллион? Правда, деньги никому еще никогда не мешали.

Ночью, подтягивая к подбородку одеяло, Василиса мысленно оправдывалась перед Люсей за свою маленькую ложь. И в самом деле, кто же мог знать, что на фотографии какой-то там Том, да еще и Круз! Ну, говорила она, что этот мальчик за ней ухаживал, ну так кому от этого плохо? Не может же она признаться подруге, что приличного мужика за всю жизнь ей так и не удалось встретить! Люсеньке хорошо, у нее все-таки был муж… А, может, тоже врет? Фамилия-то у нее девичья. И для кого они себя хранят? Да ни для кого! Просто потребителя нет, чтоб ему пусто было! Нет, вот раскроют они это дело и займутся своей личной жизнью.

Люся тоже не могла уснуть и, обуреваемая обидой, ворочалась в своей кровати. Вот ведь какая эта Васька! А она-то ей так верила! Это ж надо – подсунуть фотографию артиста, да еще и самозабвенно врать, что парень чуть не умер от любви! А она, Люся, вроде как и вовсе никому не пригодилась за всю жизнь! А у нее, между прочим, тоже есть что вспомнить. Ну, вообще-то, они с родителями жили, как все. А потом папа с маменькой как-то очень стремительно собрались на Урал, на родину, и оставили Люсю одну в здоровенной квартире. «Девочке надо устраивать личную жизнь!» – категорично заявила мама, и папенька тут же стал собирать чемоданы. Родители как чувствовали – едва они отбыли, как у Люсеньки немедленно случилась любовь. Предмет страсти был худым и длинноногим, как малярийный комар, любил много и вкусно поесть и хорошо выпить. Но вот работать не любил. Как-то так получалось, что на физическую работу у него не хватало сил, а на умственную – мозгов. Зато он обожал женщин. Всех. Без разбору. Каждую субботу, нарядившись, как рождественский заяц, выдирал возле исполкома для букетика пучок пыльных астр и шел предлагать себя в мужья – авось кто и позарится. Однако желающих не было. И только когда очередь дошла до Люси, влюбленная девушка не стала капризничать. Жених одарил избранницу духами «Белая акация», неимоверными долгами и призрачными надеждами, но до регистрации брачных уз дело так и не дошло. Случилось так, что Люсю пригласили поиграть на погребении похоронный марш. Деньги предложили хорошие, и Люся согласилась. Это произведение Люся ни разу не исполняла, поэтому дома принялась настойчиво репетировать. Жених выдержал два вечера, а потом предъявил ультиматум – или я, или эти душераздирающие звуки! И вообще, похоронный марш ему слушать еще рановато, а если Люся на что-то намекает… Люсенька, конечно, выбрала любимого, но едва женишок доверчиво засопел и по-детски зачмокал во сне губами, как она тут же развернула меха – требовалось отработать басы. Насмерть перепуганный женишок взлетел с кровати, точно ракета со старта. Так, в трусах, не дожидаясь субботы, он и удрал к очередной невесте. Людмила какое-то время горевала, потом устроилась в Дом культуры, где аккомпанировала мужскому хору «Недремлющий пожарник» и вся отдалась искусству. Родившейся дочери Оленьке она объяснила, что отец кого-то от чего-то спасал и стал героем. Посмертно. Оля по папеньке не горевала, потому что в ее классе добрая треть детишек были потомками без вести пропавших «героев». Ну и что? Прожила же Люся. И не стала подруге на уши лапшу вешать, что по ней Ален Делон сохнет. Правда, она Василисе тоже наплела про мужа-героя, так ведь та уже не маленькая, могла бы и сама догадаться. Пообижавшись еще минут пятнадцать, Люся забылась в крепком сне.