Рукопашная с купидоном - Куликова Галина Михайловна

— Так и знала, что без террористов дело не обошлось. Они теперь всюду. Безопасных мест вовсе не стало!

— Пройдите вон туда, пожалуйста. Слева дверь. Только не сразу вслед за мной, хорошо?

— Ладно, киса, — откликнулась Лайма. — И не трясись, я тебя не съем. Если мой приятель попал в переделку, я должна быть в курсе. Вдруг ему нужно алиби?

Метрдотель отошел от нее и шмыгнул в дверь слева от стойки. Лайма некоторое время изучала меню, потом поднялась и пошла вслед за ним. Бармен и спешащий мимо официант удивленно посмотрели на нее, но не посмели остановить. Дамочка держалась так, что с первого взгляда было ясно — каждый пустяк способен вывести ее из равновесия. А им ли не знать, какими эти расфуфыренные дуры бывают крикливыми!

— Итак, киса. — Лайма схватила метрдотеля за бабочку, которая оказалась приделанной к простой резинке и громко щелкнула, вернувшись на свое место. — Говори правду. Я способна вынести все, что бы ни случилось. Мой приятель попался на игре в карты?

— Не знаю, на чем он попался, — зашипел молодой человек.

Он был некрасивый и напоминал крысу, превращенную в человека посредством волшебства: морда длинная, заостренная, а от взгляда темных и хитрых глаз хотелось немедленно спрятаться. Однако Лайма сделала над собой усилие и придвинулась к нему поближе.

— А что тогда? Чего ты скрытничаешь?

— У нас похитили постоялицу, — выдавил из себя метрдотель. — Сегодня утром. Она позвонила по телефону и просила о помощи.

— Ее похитили из вашей гостиницы? — уточнила Лайма.

— Нет, из гостиницы она к тому моменту уже ушла. Швейцар ее отлично запомнил.

— Ну… — протянула Лайма. — Она не могла уйти с моим приятелем. Хотя… Он такой юбочник! Во сколько она ушла?

— Примерно в десять часов. Но через несколько минут вернулась. Видно, что-то забыла. А потом уже вышла и больше не вернулась.

— Примерно в десять… Мой приятель так рано не встает. В десять! Это просто курам на смех.

— Я убежден, что ваш приятель тут совершенно ни причем.

— Откуда такая уверенность? И вообще: при чем здесь ваша гостиница, если эта девица отсюда ушла? И только потом ее похитили?

— Потому что… Она познакомилась с похитителем в аэропорту. Подозревают одного индуса. Он привез ее сюда, снял для нее номер, провел с ней ночь, а утром поехал катать по городу. И завез куда-то. Видно, маньяк. Сдерживался-сдерживался, а потом… Крыша у него поехала.

— Зачем было катать ее по городу? — удивилась Лайма. — А не прикончить прямо тут, в номере?

— Да кто ж его знает? Впрочем, может, это совсем и не индус. Индус на такси ездил. А утром в переулке видели белый автомобиль… Иностранный…

Иностранный автомобиль. Белый. С тонированными стеклами. Вероятно, именно в таком уехала в никуда Соня Кисличенко.

— И наверняка с тонированными стеклами! — азартно воскликнула Лайма и тут же спохватилась. — В кино негодяи всегда прячутся за такими.

— Да-да, вы верно заметили — тонированные стекла. Машина какая-то непонятная. Вроде старая. Но вид еще имеет. Пожилые женщины, которые ее видели, совсем не разбираются в марках автомобилей. Девчонка села в нее, а потом снова вылезла и в гостиницу побежала. Явно что-то забыла.

Метрдотель увлекся и стал выкладывать все, что знал о преступлении, — благо Лайма внимательно слушала.

— Ну… Необязательно ее похитил тот, кто сидел в этой машине. Как она, кстати, была одета? Шикарно? Так, как я?

— Ну что-о-о вы! — Хитрый молодой человек всплеснул руками. — Вы неподражаемы.

— Да? — Лайма повела плечиком. — Значит, она оделась простенько? Выходит, это не ее ухажер в машине сидел. Может, кто другой?

— Швейцар говорит, на ней был коричневый костюм. И еще, когда она возвращалась, то повязала желтый шарфик. Желто-черный, — поправился он. — Яркий такой.

Лайма думала об этом. И даже вопросы задавала наводящие. Но когда метрдотель сказал про шарфик, едва не свалилась со стула. Что же это такое, а? Два одинаковых исчезновения! Но какое отношение Ника Елецкова имеет к Соне Кисличенко?! Никакого, ровно никакого. Только одно их связывает — они обе знакомы с ней, Лаймой. За обеими приехал белый автомобиль с тонированными стеклами. Обе получили в подарок желтый шелковый шарфик. И обе исчезли.

Вернее, Ника Елецкова не совсем исчезла. Она звонила и умоляла о помощи. Говорила, что ее хотят убить… Бедная, бедная Ника! Неужто она погибла?! А Соня?

Лайма схватилась руками за голову и едва не расплакалась.

— Вам плохо? — испугался метрдотель.

— Чего же здесь хорошего? — напустилась на него Лайма. — У вас тут полный бардак. Уж лучше я пойду.

— Идите, — обрадовался он.

— И ужинать у вас я не стану.

— Не надо.

Он семенил за ней до самого выхода и даже дверь придержал, хотя она не собиралась давать ему на чай и он это отлично знал. «Надеюсь, она не встретит по дороге своего приятеля и он не затащит ее обратно», — с надеждой подумал метрдотель и обмахнулся полотенцем. Бывают же такие женщины! Выглядят, как богини, а чувствуешь себя с ними, как в аду.

Лайма тем временем остановила свой взгляд на швейцаре. Это был пожилой дядечка с услужливой спиной и мягкими руками. На лице у него посверкивала улыбка, которой он умел придавать разнообразные оттенки — в зависимости от того, кто проходил в дверь. Лайме он улыбнулся, как положено: мало ли, с кем она хороводится? Греха не оберешься.

— Ну что, — вполголоса спросила она, подойдя поближе, — схватили того индуса? Или милиция по-прежнему рыщет по этажам?

Пусть думает, что хочет. Что она тут живет, а он ее просто не запомнил. С женщинами всегда так. Надела новое платье, волосы распустила — другое лицо. Он ни за что не рискнет задавать вопросы.

Швейцар действительно не рискнул. Они здесь, в гостинице, все утро муссировали слухи о случившемся. И милиция опять же постояльцев опрашивала. Может, и эту тоже на допрос возили.

— Ищут, — негромко ответил он. — Найдут обязательно. Куда у нас иностранцу деться? Да еще с желтой мордой. Не станет же он жить в лесу, верно? Как виза кончится, его и схватят…

— А я ведь тоже утром видела эту.., пропавшую, — неожиданно сказала Лайма. — Когда она вернулась ненадолго. Меня милиция про шарфик спрашивала. Так я узор забыла. То ли там запятые были нарисованы, то ли пауки…

— Такие штучки, — швейцар оживленно поводил указательным пальцем по воздуху, рисуя на нем узоры. — Как улитки, знаете? Закрученные.

— Вот такие?

Лайма достала из сумочки крохотный блокнот и нарисовала что-то вроде скрепки.

— Почти, — сказал швейцар и вырвал у нее ручку. — Они более круглые. — И ловко изобразил закорючку. — Яркий шарфик, заметный.

— Верно, — кивнула Лайма. — Я еще подумала — зачем надевать такую желтизну, прямо глаза режет.

Она дала швейцару сто рублей и еще потрепала его по плечу. Вдруг придется сюда вернуться? Так пусть в следующий раз он будет добр к ней.

Очутившись на улице, Лайма поправила сумочку на плече и расслабленной походкой направилась за угол. Машину пришлось припарковать в ближайшем переулке. Оставлять ее прямо перед входом в гостиницу не хотелось — мало ли кто обратит на нее внимание. Запомнит номер… Этого нельзя было допустить.

Уже стемнело, зажглись фонари, забегала-замигала реклама. Освещенные витрины выглядели в сто раз привлекательнее, чем днем. Разодетые в пух и прах манекены таращились на Лайму огромными раскрашенными глазами. Переулок был почти пуст и освещен кое-как. Все учреждения, расположенные здесь, давно закрылись. Где-то впереди, возле маленького ресторанчика, хохотали девицы, которых задирала компания молодых парней.

До машины оставалось всего-то несколько шагов, когда от стены дома отделилась темная фигура. Сильная рука метнулась вперед, схватила Лайму за шиворот, рванула, крутанула и притиснула к холодному камню. Высокий мужчина навалился на нее всем телом, а его пальцы сомкнулись на ее шее. Лицо, приблизившееся к ней в полумраке, было злым. Злым — больше она ничего не разобрала. Не поняла — молодой он или старый, красивый или урод. Он представлял для нее опасность — это было единственное, что проникло в ее сознание.

— Закричишь — пожалеешь, — прошипел незнакомец и еще сильнее сдавил ей горло.

Перед глазами замелькали красные точки, пошли алые круги. Лайма с тоской подумала о Медведе и Корнееве. Ах, если бы они были рядом! И про пистолет, который остался в машине, потому что не влезал в ту крохотную сумочку, которую она купила. Незнакомец еще подналег, Лайма захрипела, и глаза у нее полезли из орбит. Только тогда он ослабил хватку, взял свою жертву в охапку и, пока она не опомнилась, протащил несколько метров к стоящей поблизости машине.

Машина была белой, обтекаемой, и Лайма так испугалась, что едва не рухнула на асфальт.

— Двигай задницей! — приказал нападавший, рванул дверцу и в несколько тычков засунул ее на заднее сиденье.