Рукопашная с купидоном - Куликова Галина Михайловна

Подполковник Дубняк смотрел на Андрона Игнатьевича глазами приговоренного к повешению. До сих пор он никогда не общался с ним лично — слишком разные у них были «весовые категории». И никаких точек соприкосновения. И вдруг Барс захотел с ним поговорить. О неоатеистах. Хуже темы для Дубняка не было. Дело в том, что один из его покровителей, Миловидов, принадлежавший к высшим политическим кругам, финансировал это новое и весьма перспективное движение. Не далее, как вчера, Дубняк встречался с его доверенным лицом. Миловидов с помощью неоатеистов был намерен ослабить или вовсе уничтожить уже существующие на территории страны секты, а также не допустить внедрения новых.

До него дошли сведения о том, что на днях в Москву под вымышленным именем прилетает Нанак Бондопаддхай — духовный лидер «Оставшихся». Эти «Оставшиеся» уже капитально окопались в Канаде, Южной Америке и в некоторых странах Европы. По оценкам экспертов, их доходы достигли астрономических сумм. Одни только курсы личностного роста множились, словно лабораторные мыши, и приносили колоссальные деньги. Неоатеисты готовы были приложить все силы, чтобы не допустить сектантов на территорию страны. Надо поспешить, пока кто-нибудь из отечественных охотников за легкой наживой не обеспечил «Оставшимся» серьезную крышу.

Дубняк должен был выяснить, когда и каким образом Бондопаддхай пересечет границу, или дать иную наводку, которая позволит людям Миловидова с ним расправиться. В России Бондопаддхай еще не успел развернуться и как раз ехал завоевывать сердца верующих. Хотя группа сторонников была уже сформирована и ждала его с распростертыми объятиями.

И вот теперь Дубняк получает личное указание от Барса держать Бондопаддхая под присмотром. Опекать его. Проследить, чтобы этот тип живым и невредимым уехал из страны. Как он может это сделать, не предав интересы Миловидова?! Миловидов просит — помоги уничтожить, а Барс приказывает — проследи, чтобы ничего не случилось!

— Это ведь вы комплектовали спецгруппу, которая предотвратила покушение на лауреата Нобелевской премии? — уточнил Хомяков, и его непроницаемые глаза на секунду хищно сверкнули.

— Я, — обреченно согласился Дубняк, не зная, куда деть руки. Если бы не выучка, его пальцы бегали бы по коленям, словно пауки, выпущенные из банки.

— Вы отлично справились. И запомните: это спецоперация. Секретный счет, особые полномочия. Указания будете получать лично от меня. Докладывать тоже лично мне. Сразу же сообщите о людях, которых подберете. И приступайте к делу немедленно. Связываться со мной будете вот по этому номеру.

Он показал Дубняку бумажку, подержал ее несколько секунд в воздухе, потом спрятал в карман.

— Никаких личных контактов. Надеюсь, два раза вам повторять не надо? Операция строго засекречена. — Дубняк позволил себе едва заметно двинуть бровью. — Есть сведения, что «Оставшиеся» связаны с ЦРУ. Нам не нужны неприятности. Мы не станем разбираться с Бондопаддхаем на нашей территории, и неоатеистам не позволим. Вам все ясно?

Дубняку было ясно, что он попал в переплет. С одной стороны, он должен сделать все, чтобы покушение на Бондопаддхая удалось и Миловидов остался им доволен. С другой — своими руками сформировать спецгруппу, которая защитит Бондопаддхая от смерти. Так приказал Барс, а с ним не шутят. Пропади все пропадом! Допоздна просидел он в своем кабинете, размышляя: стоит ли сообщать покровителю о возникших затруднениях или нет. И решил, что не стоит. Барс гораздо страшнее Миловидова.

По дороге домой, трясясь в старенькой «Волге» с широким сплюснутым носом, похожим на теннисный стол, он неожиданно родил потрясающую идею. А что, если создать плохую спецгруппу? Никуда не годную? Он ас в деле подбора кадров и уж как-нибудь сообразит, как соединить в одно целое людей, которые никогда не сработаются друг с другом. Нужно сколотить такую команду, которую с самого начала начнут распирать противоречия. Он назовет ее "Группа "У". Якобы — ударная группа. Или убойная. А на самом деле — убогая. Группа, которая провалит задание.

Дубняк воспрянул духом. Боже мой, да он гений! Осталось решить, как уйти от ответственности после того, как произойдет трагедия. Начнется «разбор полетов», и его запросто могут припереть к стене. Впрочем, если в ходе спецоперации главные действующие лица погибнут, все обойдется. Когда неоатеисты расправятся с Бондопаддхаем, а заодно и с группой "У", он, Дубняк, окажется в стороне. О его хитром маневре никогда не узнают.

"Итак, группа "У". Пожалуй, в деле должны участвовать три человека, — азартно размышлял он. — Два — слишком мало. Барс останется недоволен. А четыре — слишком много, это определенный риск. Четыре болвана в состоянии наломать дров. Значит, собираем тройку. Одним из трех человек станет женщина. Она заменит Ольгу Удальцову".

Назавтра с раннего утра Дубняк занялся делом, велев помощникам прогнать через внутренние поисковые системы заданные параметры. И ему повезло. Среди прочих личных дел, которые в результате оказались у него, затесалось такое, о котором Дубняк мог только мечтать. Женщина не являлась сотрудницей спецслужб, но однажды участвовала в спецакции. В спецакции, а не в спецоперации! Тогда им потребовался человек, говоривший на одном из диалектов языка хинди — аваджи. Дама, к которой они обратились, преподавала в задрипанном коммерческом институте английский язык. И вдобавок свободно говорила на аваджи. Сотрудники спецслужб связались с деканом, тот попросил преподавательшу прокатиться с ним в машине, куда подсадили индуса. Преподавательша только и сделала, что перевела несколько фраз.

И вот теперь ее досье попало на стол к Дубняку. Если что, он все свалит на помощников. Девица — дилетантка. Конечно, она станет отказываться от предложенной работы. Нужно прошерстить как следует личное дело, чтобы понять, чем можно ее зацепить. В этом деле Дубняку не было равных.

Он открыл компьютерный файл и уставился на фотографию. С экрана на него серьезно смотрела блондинка с забранными вверх волосами. Крутые скулы, маленький твердый подбородок и сдвинутые брови делали лицо по-мужски упрямым, а крупные, ярко-серые глаза и пухлые губы — обольстительным. Сочетание получалось взрывоопасным: от нее трудно было отвести взгляд.

— О-ля-ля! — пробормотал Дубняк себе под нос. — Девка из умненьких, с характером, с ней еще придется пободаться.

Он усмехнулся, представив себе, как она примется командовать мужчинами, которые окажутся у нее в подчинении. Как начнет разрабатывать стратегию своими заскорузлыми преподавательскими мозгами. И отдавать приказания, разрубая воздух белой ручкой с перламутровыми коготками на пальцах. Размышляя таким образом, Дубняк представлял свою жену, которая каждый вечер кричала из спальни: «Борик, дружок, принеси-ка мне чаю! И быстренько, быстренько!» В такие моменты он страстно ненавидел ее и даже пару раз представлял, как задушит завязками от пеньюара.

Вторым членом команды "У" должен стать увалень с завитушкой вместо мозгов. Кто-нибудь исполнительный и безынициативный. Но очень сильный. Эдакий танк, которым девица начнет управлять по своему разумению.

А вот третий… Третий, напротив, будет парнем непростым. И обязательно экспрессивным. Таким, который в любой момент может выйти из-под контроля. Который способен принимать нестандартные решения и идти наперекор указаниям руководства. Тут надо хорошенько подумать..,

Дубняк с головой погрузился в личные дела и так увлекся, что даже забыл пообедать. Только когда голод закорябался в желудке, словно еж в коробке, он всполохнулся и, вытянув короткие ручки над головой, хрустнул суставами. Голосисто зевнул, промокнул мутные слезинки, выступившие в уголках глаз, и улыбнулся мухе, которая весело разгуливала по секретным бумагам. Кажется, он нашел тех, кого надо. Вот они у него все тут, голубчики!

Гипотетически группа сформирована. Остался сущий пустяк: воплотить замысел в реальность. А потом выдернуть чеку и отшвырнуть эту «гранату» как можно дальше от себя.

Лайма Скалбе начала осознавать себя как личность именно в тот момент, когда развелись ее родители. Это событие стало для нее серьезным жизненным испытанием. В школе ее прозвали хохотушкой. Она росла подвижной, жизнерадостной и любила от души посмеяться с подружками. Буквально все ей было в радость — и учеба, и шефство над первоклашками, и помощь матери по хозяйству. И вдруг ее мир рухнул, сложившись, как карточный домик. Отец с матерью не ссорились, не выясняли отношений, но в один прекрасный момент посадили дочь напротив и объяснили, что больше не любят друг друга и жить будут отдельно.

Ее мама решила вернуться в Москву, к родственникам, которых у нее было видимо-невидимо. Однако никого из них Лайма не знала — ее отец не любил, когда к ним приезжали русскоговорящие гости. И вот они обрушились на нее все сразу — бабушка Роза, тетя Люда, дед Василий, двоюродные тетки, дядьки и племянники…