Судьба найдет на сеновале - Донцова Дарья

– Орехова сама пригласила вас поужинать? – усомнился я в правдивости слов Дмитрия. – Вы же говорили, что ваша партнерша известная актриса, значит, ее знали в лицо многие. О том, что Нина трапезничает со своим сериальным мужем, желтая пресса узнала бы мгновенно, едва вы переступили порог харчевни.

– Мы же актеры, – усмехнулся Яншин. – Нинуша надела платье из дешевого магазина, натянула парик, очки, вставила цветные линзы. А я только приступил к съемкам, серии с моим участием еще не показывали. Но, конечно, это было авантюрой. Мы порулили на метро в сетевую жральню и веселились там, как дети. Потом приехали сюда.

– В эту квартиру? – вновь не поверил я парню. – У вас не слишком уютно.

– Нам было наплевать на окружающий мир, – пробурчал Яншин. – Мы полюбили друг друга.

– Как же вам удалось сохранить роман в тайне? – недоумевал я. – За Ореховой по пятам следуют папарацци, она замужем. Неужели супруг ничего не заподозрил?

– Сухоруков часто улетает в командировки, – пустился в пояснения Дмитрий. – И вообще он странный. Имеет вагоны денег, у него большая квартира на Старом Арбате, а из прислуги держит всего двоих – шофера, который вместе с ним по стране мотается, и домработницу. Алевтина Ивановна хозяйство ведет, ей за шестьдесят, но она еще крепкая. В апартаментах Сухорукова два выхода, парадный и черный. Алексей отваливал в очередную поездку, Нина возвращалась со съемок, ужинала и уходила в свою спальню. Бабка-горничная в десять вечера всегда пьет ромашковый чай и отправляется на боковую. Нинуша подливала ей снотворное, и старушка мигом засыпала. Тогда Орехова выходила через черный ход, ловила на Садовом кольце такси и приезжала сюда. В свою машину она в таких случаях никогда не садилась, очень уж та приметная, дорогая – алый «Бугатти». Может, эта квартира и не самая уютная, но мои соседи по подъезду пьют так, что родную мать не узнают, если во дворе увидят, а Нина всегда изменяла внешность. К сожалению, наши свидания были нечастыми.

Актер вздохнул.

– Это ведь я виноват в ее смерти. Мне надоело делить любимую женщину с ее мужем, поэтому я стал настаивать на их разводе. Нина сначала уходила от ответа, делала вид, что не понимает моих намеков. Я злился, ревновал. Лежал тут один ночью, представлял, что она с Сухоруковым в постели, и бессонницей мучился. В конце концов я ей ультиматум поставил: или она бросает супруга, переезжает ко мне, становится Яншиной, или мы прекращаем общение, и я ухожу из сериала. Нинуша меня умоляла не совершать резких шагов, просила подождать, говорила: «Димчик, потерпи, скоро все само собой утрясется. Мы непременно будем вместе. А пока нам надо хранить наши отношения в тайне, иначе не получится ничего из того, что я задумала. Мы будем богаты. Очень!» Не знаю почему, но ее слова про богатство взбесили меня. Я заорал: «Ты только о деньгах думаешь! Спишь с олигархом за бабло, и плевать тебе на меня и на нашу любовь! Я для тебя просто секс-игрушка! Все, конец, или ты завтра переезжаешь сюда навсегда, или идите, госпожа Орехова, в задницу! Твой богач импотент? Поэтому тебе мужик на стороне понадобился? Ну так купи себе стриптизера и делай с ним что хочешь!» Хлопнул дверью и выбежал на улицу. Короче, повел себя как кретин. Но пойми, мужик, я устал прятаться, изображать, что мы с Ниной посторонние люди. Мне хотелось кричать на весь мир: эта женщина моя, моя и только моя! На следующий день после съемок я, наплевав на все предосторожности, зашел к Нине в гримваген и прямо при костюмере спросил: «Что ты решила?» Нина, не моргнув глазом, ответила: «Нам надо еще раз отрепетировать сцену. Твоя идея разыграть громкий скандал, на мой взгляд, не в логике характера героев. Но все обсуждаемо». Я понял, что она не хочет ничего менять, развернулся и хлопнул дверью. Было очень горько.

– А чего вы ждали? – хмыкнул я. – Броска на шею с криком: «Обожаю тебя, давай прямо сейчас поженимся»?

– Да! – с вызовом ответил Дмитрий. – Хотел, чтобы Нина при всех объявила о наших отношениях. А она струсила. Я понял, что не нужен ей, ушел, шлялся по улицам, заходил в какие-то забегаловки, пил. Нина названивала мне на мобильный, я не отвечал, потом вообще выкинул сотовый. Домой приперся за полночь, сильно под газом. Вошел в квартиру – а на кухне Нинуша сидит, вот тут, где ты, мужик, сейчас, и плачет. Я был пьян, поэтому вывалил ей на голову все, что думал.

Яншин закрыл глаза рукой.

– Сейчас уж и не вспомню детально, какую ахинею нес, орал: «Шлюха, живешь с уродом за деньги, за красивую машину… Бездарная актрисулька, способная лишь в дерьме играть…» Ну и тому подобное. Она пыталась что-то сказать, но я ей не дал, распахнул дверь и велел: «Убирайся. Конец истории. Ты сделала свой выбор, разбила нашу любовь». Дальше ничего не помню. На следующий день у нас был выходной, и я опять напился. Утром еле глаза продрал, приехал на площадку. Гляжу – все серые ходят. Кто-то сказал мне, что Нина с собой покончила.

Яншин протянул руку и взял со стола бутылку дешевого вина.

– Вам лучше не трогать алкоголь, – остановил я его.

– Тебя не спросил! – огрызнулся актер, делая глоток прямо из горлышка. – Съемку отменили, я вернулся сюда, по дороге купил водки и винища, хотел нажраться. Поставил бутылки на стол и увидел письмо. Как я его не заметил, когда утром на работу уехал? Хотя ничего странного, я на кухню не заходил, душ холодный принял и побежал. Меня с похмелюги колбасило, ни пить, ни жрать не хотелось.

Дмитрий встал, взял с подоконника конверт и протянул мне.

– Читайте. Там полная правда. Знать бы мне ее раньше…

Я вынул аккуратно сложенные листки бумаги и начал читать.

«Дима, понимаю, ты очень зол, но, пожалуйста, прочитай все до конца. В ту минуту, когда ты откроешь конверт, меня уже не будет в живых. Тело Ореховой найдут в маленькой гостинице, принадлежащей моей бабушке Веронике Григорьевне Гудковой, которая удочерила меня, поэтому далее я буду звать ее матерью. Чтобы ты понял все, нужно вернуться на двадцать лет назад. Итак, все заткнулись, камера, мотор, работаем…

Эпизод первый. Детство Нины.

Огромная коммуналка на Старом Арбате. Дом постройки начала века, потолки почти пять метров высотой, гостиная-кухня сорок квадратов, четыре комнаты по двадцать пять. В двух живем мы с мамой, в других Валентина Ивановна Родина с дочкой Герой. Когда-то в квартире обитала тьма народа: моя родная мать, муж и свекровь Вероники Григорьевны, семья Родиных из восьми человек. Но потом все умерли, кто от старости, кто от болезни, нас осталось четверо.

Мы с Герой ходим в один класс, Вероника Григорьевна работает портнихой в ателье, Валентина Ивановна – учительница истории, обожает Древнюю Грецию, поэтому и назвала дочку в честь жены Зевса, богини Геры. Я с младшей Родиной не дружу – она вредная, может без спроса войти в мою комнату, сломать что-нибудь. Валентина Ивановна обожает дочь, замечаний ей не делает. Если я жалуюсь, она отвечает:

– Нина, Гера сирота, у нее умер папа, прояви сострадание к девочке, надо быть добрее и не жадничать.

Но у меня тоже нет отца и в придачу родной матери, однако я не вредничаю, не требую вкусной еды, игрушек, красивой одежды. Гера лентяйка, она не делает уроков, лежит на диване, смотрит телик, ест конфеты. У нее всегда много сладкого – родители учеников приносят Валентине Ивановне подарки, поэтому Родины живут намного лучше нас с мамой. У них в холодильнике вкусная ветчина, сыр, пирожные – среди детей в школе есть сын директора крупного гастронома. У Геры полно платьев, обуви, кукол – мать одной из учениц восьмого класса заведует магазином детских товаров. А у Вероники Григорьевны мало заказчиков. Ателье дышит на ладан, люди предпочитают покупать на рынках дешевые китайские и вьетнамские товары, поэтому мы бедствуем. Я отчаянно завидую Гере – ее Барби, жвачкам, розовым часикам, у которых на циферблате нарисован зайчик. Один раз я попросила маму:

– Купи мне куклу, как у Родиной.

И услышала:

– Если закончишь год на одни пятерки, то получишь Барби.

Я старалась изо всех сил и выполнила условие. Мать тоже сдержала слово, подарила обещанное. Вот только купила дешевый китайский вариант, у моей Барби не гнулись руки-ноги, волосы после первого мытья спутались в комок, платье разошлось по швам. А вот Гере за то, что она переползла в третий класс на одних тройках, подарили чемодан одежды и игрушечный домик с посудой и мебелью, в нем жила семья очаровательных белочек.

Ложась вечером спать, я представляла, что Гера умерла, а все ее игрушки и конфеты достались мне. Но больше всего на свете я хотела иметь такую маму, как Валентина Ивановна. Учительница играла с дочкой, читала ей книги, они вместе пекли печенье, ходили в театр. Гере разрешалось приводить подруг, те оставались ночевать. А на каникулы Родина всегда увозила дочь то на море, то в Питер, один раз они ездили в Грецию. Вероника же Григорьевна не обращала на меня внимания, в свободные от учебы дни я тосковала одна дома.