На дело со своим ментом - Полякова Татьяна Викторовна

— Не понимаю, на что ты рассчитываешь? — хмурясь, сказала я.

— Ты имеешь в виду Игоря? — В отличие от меня Женька пребывала в нормальном расположении духа, по крайней мере, ответила мне вполне миролюбиво.

— Конечно.

— Я рассчитываю, что он как-то себя проявит, приедет или позвонит. А мы втолкуем ему, что всякая суета бессмысленна, что ребенка следует побыстрее вернуть, да и самому сдаться властям. Он не уголовник какой-нибудь, чтобы прятаться по друзьям, чужим дачам и малинам. Такая жизнь не для него. Опять же, дядя — прокурор. Есть шанс получить по минимуму. Хороший адвокат наплетет про роковые страсти, безумную ревность и убийство в состоянии аффекта.

— Людмилу он тоже убил в состоянии аффекта? — разозлилась я, неожиданно осознав, что в словах Женьки есть большая доля истины: пожалуй, все так и будет. А по моим представлениям, человек, способный утопить одну женщину, удавить телевизионным кабелем другую и хладнокровно застрелить мужчину, который догадывался о его преступлениях, — такой человек должен находиться либо в психушке, либо в тюрьме, несмотря на то что Вера моя подруга.

В дверь позвонили. Мы с Женькой испуганно переглянулись, и она сказала, стараясь, чтобы голос звучал спокойно:

— Но мы ведь его ждем. — И пошла открывать.

Однако вошел в квартиру вовсе не Игорь. Женька распахнула дверь, после чего отлетела шагов на десять в глубь коридора. Так как ее полет я могла наблюдать из кухни и заподозрила неладное, то мгновенно вооружилась: схватила разделочную доску, довольно тяжелую, с удобной ручкой, и выглянула в прихожую. Дверь в этот момент захлопнулась, а я смогла лицезреть двух крупных молодых людей с суровыми и волевыми лицами, причем одно лицо мне было смутно знакомо, но в тот момент я здорово испугалась и не имела возможности предаться воспоминаниям. Женька между тем прекратила полет возле стены напротив и, глядя на парней, спросила:

— Никак вы квартиры перепутали? В этой самая ценная вещь я сама да вон еще Анфиса…

Они и без Женьки обратили на меня внимание, один из парней подошел ко мне и ласково произнес:

— Привет.

— Привет, — пискнула я и попробовала его узнать. Не тут-то было. Его приятель, не обращая внимания ни на меня, ни на Женьку, прошелся по квартире, заглядывая во все двери, а затем устроился на диване в единственной Женькиной комнате, извлек из кармана легкой куртки пистолет, положил его на журнальный стол рядом с собой, а потом махнул рукой, лениво так и уж очень по-барски. Второй тип направился к нему, причем левой рукой подталкивал Женьку, которая особо не сопротивлялась, но шла как-то вяло, а правой тащил меня, больно дергая за локоть.

— Ну что? — спросил тип, сидящий в кресле. — Говорить будем или надо на пальцах объяснить, что дяденек злить нельзя?

— Будем, — торопливо заверила я, хоть и не знала, что он имеет в виду. Кашлянула и осведомилась: — Извините, а вы кто?

— Конь в пальто, — хмыкнул он в ответ. Тот, что стоял рядом со мной, все еще держал меня за локоть, хотя никакой нужды в этом я не видела.

— Вы не могли бы меня отпустить? — вежливо попросила я.

Он легонько встряхнул меня, а потом швырнул в кресло. Женька устроилась на диване чуть раньше и разглядывала парней как нечто в высшей степени занимательное.

— Ребята, — подала она голос, — что вам нужно? Если вы грабители, то мне здесь ничего не жалко, берите и двигайте. А если у вас иные намерения, так, может, вы объясните, что к чему?

— Где Инга? — не обращая внимания на Женькин лепет, спросил тип в кресле, а я, покосившись на парня, стоявшего рядом, сразу вспомнила, где мы встречались: именно он менял нам колеса в Нижнем Новгороде. Правда, тогда он не выглядел таким волевым и героическим, даже наоборот. Я улыбнулась, надо полагать, довольно глупо, и сказала:

— Здравствуйте!

— Привет, — вновь издевательски ответил он, сжал ладонь в кулак и с любопытством на него уставился, а я затосковала. Женька, видя мою занятость, решила отдуваться за двоих и ответила:

— Инга утонула, месяц назад. Ее еще не похоронили, потому что она лежала в морге неопознанной, и только сегодня… В общем, вы можете взглянуть на нее, если прямо сейчас туда и отправитесь. Где морг, я вам объясню.

Парни посмотрели друг на друга и уставились на Женьку.

— А где деньги? — спросил тот, что стоял рядом.

— Какие? — испугалась Женька. — Те, что она якобы у кого-то украла?

Сидящий в кресле парень хищно усмехнулся и кивнул:

— Те, деточка, те.

— Не знаю, — приуныла Женька, а я зажмурилась: а ну как они от такой-то вести начнут махать кулаками?

Но ребята не торопились.

— Жаль, — вздохнул тип в кресле, он, как видно, был за главного. — Такие красивые девчонки… красоту-то за деньги не купишь, а без ушей и без носа тебя никто красивой не назовет.

— Почему это меня? — возмутилась Женька. — А ее? Вот ведь свинство…

— Хорошо, начнем с нее, — не стал спорить парень, а я выставила вперед руку и затараторила:

— Что вы, что вы, я не в претензии…

Парень схватил меня за волосы и больно дернул назад, не знаю, как только у меня голова не оторвалась.

— Пусти ее, гад! — рявкнула Женька. — У нее муж подполковник спецназа, он тебя из-под земли достанет.

— Спецназ, говоришь? — разозлился парень, приподнял меня за волосья с кресла и дернул блузку на груди. Пуговицы посыпались горохом, а я завизжала, правда, длилось это недолго, парень зажал мне рот рукой, я укусила его за палец, он чертыхнулся и влепил мне затрещину. — В гробу я видел твоего подполковника, — сообщил он с чувством, а я, повернувшись к Женьке, прошептала:

— Ну, подруга, услужила…

— Мы-то чем виноваты? — принялась канючить Женька. — За что нам страдать? Денег мы у вас не брали… И вообще, давайте выпьем, поговорим и во всем разберемся. И уши отрезать без надобности, мы со всем уважением и даже с охотой все расскажем…

— У тебя пять минут, — заявил главный.

Женька взглянула на часы, висевшие на стене напротив, и заговорила. Ушло у нее на рассказ четыре минуты пятьдесят две секунды. Я думаю, это можно считать ее личным рекордом, подружка обычно любит уделять много времени деталям, грешит отступлениями… Но в этот раз Женька была не Женькой, а Пушкиным в прозе: ничего лишнего, а талант так и прет. Я с восхищением смотрела на подругу и время от времени согласно кивала, таким образом внося свою лепту в повествование.

— Молодец, — сказал парень, когда Женька закончила, хмыкнул и задумался. Мы сидели, затаив дыхание, и ждали, что будет дальше.

Тут, лишая покоя, мне на ум пришла одна мысль, я ухватила стоявшего рядом парня за руку, легонько подергала, а когда он в сильном недоумении посмотрел вниз, прошептала:

— Вы на какой машине приехали?

— Чего? — спросил он, нахмурившись.

— Машина у вас какая?

— Вот поедем на твои похороны, и увидишь.

— Тебе что, ответить трудно? — обиделась я. — «Девятка», «мокрый асфальт»?

— Ну… — Он вдруг насторожился, я тяжело вздохнула, а парень обратился к старшему со словами: — Она чего-то про нашу тачку спрашивает.

А я так перепугалась, что выпучила глаза и замотала головой, мол, не нужна мне ваша тачка даром. Старшего все это не взволновало, он вышел в прихожую и, прикрыв за собой дверь, стал с кем-то разговаривать, должно быть по телефону, если, конечно, не исповедовал какую-нибудь экзотическую религию и не обращался к духам предков. Тот, что торчал рядом со мной, сделал пару шагов в сторону все той же двери и прислушался, при этом смотрел на нас сурово и делал вид, что разговор командира его совершенно не занимает. С Цезарем, который отлично управлялся сразу с двумя делами, у него было мало общего, поэтому он в основном сконцентрировался на подслушивании, что дало нам с Женькой возможность пообщаться друг с другом.

— Где твой Ромка? — прошептала она с намеком на отчаяние.

— На работе, — всхлипнула я.

— Пора ему нас спасать. Этот тип, что за тобой приглядывал, поди уже донес ему, что у меня гости…

— Я, наверное, все перепутала…

— Что? — нахмурилась подружка.

— «Девятка», «мокрый асфальт», это их тачка.

— Что? — вновь спросила Женька, тут до нее дошло, она пробормотала: — Тады ой. — И начала смотреть на жизнь без оптимизма.

Главный между тем закончил переговоры, пнул дверь и сказал:

— Поехали.

Мы сначала обрадовались, поняв в том смысле, что они едут, а мы остаемся, но он лишил нас надежды, заметив мне вскользь:

— Переоденься.

Тип, что стоял рядом и по неведомой причине считал меня своим личным врагом, вновь схватил меня и рявкнул:

— Найди какую-нибудь кофту!

И тут раздался телефонный звонок. Могу поклясться, мой мучитель подпрыгнул. Правда, я тоже. Мы посмотрели друг на друга, и я заревела, в основном от обиды, потому что не ясно было: чего он на меня так взъелся? Главный постоял, хмурясь, и кивнул Женьке: