Клеопатра с парашютом - Донцова Дарья

Вскочив, я открыла кран и начала пить сырую воду. Резкий запах хлорки заставил меня передернуться. Ну, конечно, я же не в Париже или Милане, где можно хлебать прямо из трубы!

Я отошла от умывальника.

Ну, теперь все части пазла сложились. Ирина не знала, как выглядит сейф, но предполагала, что все-таки найдет хитрый предмет. Дело оставалось за ключами, которые попали ко мне. Директриса украла мою сумку, вытащила оттуда браслет, полагая, что он – тот самый, нужный ей, а в действительности купленный на улице Сены, решила представить пропажу торбочки как обычное ограбление, поэтому бросила ее под прилавок с ароматическими свечами. Но почему там?

Я села на табуретку и отругала себя: Степа, ты совсем дура! В паре шагов от нашего с Водовозовой офиса находится служебный лифт, который идет экспрессом на третий этаж, минуя второй. Клюева воспользовалась им, оказалась в непосредственной близости от отдела свечей и избавилась от сумки. Я не сообразила, что вор мог подняться на этом лифте, поскольку люди на нем не катаются – он предназначен исключительно для товаров. Обычно управляющая звонит на склад, его сотрудники укладывают в кабину заказанную косметику и отправляют туда, где ее ждет продавщица, которая разложит пудру-тени-помаду на стенды. Грузовой лифт предназначен не для перевозки людей, его стену украшает грозное предупреждение «За спуск-подъем человека назначен штраф», но ведь в нем легко можно прокатиться.

Вот только кража была совершена зря. Ирина изучила похищенную бижутерию, увидела торговый знак «Paris – Jan», поняла, что у нее в руках копеечное украшение, а не ключ от сейфа, и приказала своему помощнику выкрасть ночью из квартиры Козловой другой браслет.

Ага, значит, у нее было двое пособников, погибший Николай и еще один человек!

У меня закружилась голова. Бедная проститутка, не знаю, как ее звали, погибла вместо меня. И последующее нападение борсеточника тоже инициировано Клюевой. Как она узнала, где я буду находиться? Да я ей сама рассказала! Ирина позвонила с извинениями за истерику, предложила мне пожить в квартире своей матери, спросила, где я, и услышала мой простодушный ответ:

– Я у метро «Маяковская», думаю, где тут можно купить продукты.

Тогда директриса заботливо говорит:

– Непременно загляни в кафе, работающее в фойе Концертного зала имени Чайковского. Там лучшие в городе пирожные. А супермаркет рядом…

Я, выслушав про арку и гастроном, направилась лакомиться кондитерскими изысками, а Клюева тут же приказала своему помощнику ехать к магазину. И еще раз мне позвонила:

– Ну, как? Вкусно? Закажи еще ромовую бабу, это объедение.

Пока я была в кафе, ее пособник успел доехать. А как жадно она на следующий день расспрашивала меня о борсеточнике, выясняла, разглядела ли я его внешность. Я-то, глупышка, подумала, будто директриса заботится обо мне, расстроена из-за того, что я не запомнила никаких деталей нападения, и поэтому негодяя не поймают. Но нет, мадам тревожилась не о бьюти-модели, а как раз о мужике, который и совершил нападение.

Ой, а еще люк! Конечно же, это Ирина Марковна велела толкнуть меня в него. Как же она хотела получить браслет…

Карелия громко плакала. Я смотрела на нее, но думала о себе.

Почему меня понесло именно к той станции метро, возле которой идет ремонт дорожного покрытия? Ответ прост: директриса бутика в категоричной форме приказала мне туда не ходить. Непонятно? Сейчас поясню. Я всегда подчиняюсь Франсуа, выслушиваю его указания, а потом дотошно их исполняю, поскольку трудолюбива и щепетильна во всем, что касается работы. Но терпеть не могу, когда кто-нибудь пытается управлять мною в частной жизни. Признаю: где-то внутри меня живет подросток, глупо бунтующий по любому поводу. Недавно Водовозова сказала мне в кафе:

– Степашка, не бери котлеты, у меня от них вчера до ночи изжога была.

И как я повела себя? Приняла дружеский совет за ущемление своей свободы, тут же потребовала у официанта именно котлеты, слопала их, а потом сутки глотала соду, пытаясь погасить вулкан в желудке. Ну и кто я после этого? Посмеиваюсь над Белкой, которая обожает сумки в виде собачек и ведет себя как школьница, а сама-то я тоже хороша! Неужели окружающие хорошо знают особенности моего характера? Выходит, мною легко манипулировать…

– И что мне делать? – воскликнула Карелия.

Я вздрогнула, вынырнула из своих мрачных размышлений и взглянула на женщину.

– Ты сидела в квартире, боясь высунуться наружу? Опасалась Клюевой?

– Да, да, – зашептала Карелия. – Она может подослать убийцу! Страшная баба! У меня закончились все продукты, только уж лучше голодать, но остаться живой.

Я потерла руками виски.

Есть замечательная русская пословица: «В чужом глазу соринку видно, а в своем бревна не замечаешь». Я вот осуждаю бабушку за характер подростка, хотя сама – такая же, всегда поступлю наоборот, коли со мной заговорят в авторитарной манере. Карелия пыталась отговорить Зинаиду от чудовищной идеи взрыва машины, предупредила о предполагаемом сообщнике Николая, вероятно, сидевшем во дворе, об опасности ее плана, о непредсказуемости результатов задуманного, советовала идти в полицию. И что? Сама же закрылась дома, наивно полагая, что хлипкая дверь спасет ее от убийцы. Да обычный хулиган легко отопрет ее замок изогнутой железкой! Почему мы даем полезные советы другим и совершаем невероятные глупости, когда речь идет о нас самих?

– Что делать-то? Что? – твердила Карелия.

Я порылась в сумке, нашла визитку Игоря Якименко, набрала номер и услышала его голос:

– Слушаю.

– Вас беспокоит Козлова. Помните такую?

– Добрый день, Степанида. Чем могу помочь? – спросил Игорь Сергеевич.

Я вышла в коридор и зашептала:

– Пожалуйста, приезжайте домой к Карелии Варгас. Только не надевайте форму, будьте в костюме. Если можно, побыстрее! Тут случилась беда! Я знаю, кто взорвал машину и что за мужик в ней сидел.

– Диктуйте адрес, – велел Игорь. И я поняла, что правильно сделала, обратившись к Якименко. Следователь не стал задавать вопросов, не сослался на какие-то неотложные дела, не отмахнулся от моей просьбы, он явно готов прийти на помощь.

Я вернулась в комнату и начала успокаивать Карелию. Заварила ей свежий чай, сделала бутерброды, опрометчиво пообещала:

– Все непременно будет хорошо.

Варгас послушно пила, ела хлеб с сыром, кивала в такт моим словам, потом вдруг спросила:

– Правда? Больше ничего плохого не произойдет?

Я не успела ответить – раздался звонок в дверь. Я побежала в прихожую.

В самый разгар беседы Игоря с Карелией у меня запищал мобильный. Я быстро прошмыгнула в коридор и тихо сказала:

– Привет, Ленка.

– Ты где? – заголосила Водовозова.

– У зубного, – ляпнула я первое, что пришло в голову, – пломбу надо поставить.

– Немедленно возвращайся, – потребовала она. – К нам едет Франсуа, он уже на пути из аэропорта «Шереметьево» в бутик. Надеюсь, ты успеешь примчаться раньше Арни.

– Он же в отпуске… – ахнула я.

Ленка перешла на шепот.

– Шеф поругался с друзьями. Ну, с теми, на чьей вилле кайфовал. Что у них там случилось, понятия не имею, но Франсуа злее всех людоедов мира, с клыков пена капает. Не обнаружит тебя в офисе и устроит нам Армагеддец. Лети скорей!

– Спасибо, что предупредила, – выпалила я. И заглянула в комнату: – Мне надо уйти.

– Нет, тебе нельзя уйти, – отбрил Якименко.

Я сообщила о внезапном возвращении босса и заныла:

– Франсуа редкостный каверзник, очень зависит от своего настроения. Мне влетит по полной программе! Следующие десять лет Арни будет напоминать, что я ушла из офиса в разгар рабочего дня.

Якименко взялся за телефон.

– Невзоров! Отвезешь Степаниду на службу. Ну да, естественно… Иди вниз, у подъезда ждет машина, тебя быстро доставят куда надо.

Последнюю фразу Игорь Сергеевич произнес, глядя в мою сторону. Я, забыв поблагодарить следователя, выскочила на лестницу.

Едва я выбежала из подъезда, как из черной иномарки с наглухо затонированными стеклами выбралась знакомая фигура и замахала рукой.

– Степа, сюда!

– Миша? – попятилась я. – Как ты тут очутился? Погоди, ты приехал вместе с Якименко? Работаешь в полиции? Вот это совпадение! Или…

Я лишилась дара речи. Я ничего не понимала. Парень быстро впихнул меня на переднее сиденье, сам пристегнул ремнем, ткнул пальцем в кнопку зажигания и, поворачивая руль, сказал:

– Только давай без эмоций, ладно? Сейчас все объясню.

– Попробуй, – пробормотала я, – интересно послушать.

– Для начала ни я, ни Якименко не работаем в полиции…

– Здорово! – воскликнула я, перебив его. – Для начала не следует врать. Я собственными глазами видела Игоря Сергеевича в отделении, беседовала с ним в кабинете.

Миша поднял руки.

– Ну просил же, давай без нервов…

– Держи крепче руль, – приказала я, – не хочу стать жертвой ДТП.