Пасьянс из визитных карточек - Куликова Галина Михайловна

Глава 32

Выйдя из офиса «Триады», Дима Еланский неторопливо двинулся к своей новенькой машине. Шурочка была в своем репертуаре! Взбалмошная и колючая. Однако до сих пор Дима никак не мог подавить в себе чувство глупой ревности, которое каждый раз возникало у него после разговора со следователем. Тот совершенно недвусмысленно дал ему понять, что его жена и этот жгучий брюнет Анисимов были любовниками. Черт побери! Шурочка наставляла ему рога! Просто не верится. Она всегда казалась Диме правильной. Ему и в голову не могло прийти, что она поведет себя недостойно. Это у него, как у мужчины, были некоторые привилегии. Но пользовался он ими, надо сказать, крайне редко. А Шурочка? Уму непостижимо. Изменяла... Да уж, его мать оказалась права на все сто.

Устроившись на сиденье, Дима немного наклонил зеркальце и поглядел на себя как бы со стороны. Неужели он менее привлекателен, чем этот Анисимов? У него просто другой типаж. Анисимов – демонический тип. Темноволосый, темноглазый, с хорошо очерченными скулами, прямым тонким носом. И эти усики! Фу!

Сам же Дима был светлым, обаятельным, с открытым лицом, широкой белозубой улыбкой, с ямочками на щеках. В свое время Шурочка уверяла, что если выбирать из карточной колоды, то он, безусловно, червовый валет. Масть, символизирующая любовь, и достоинство карты, говорящее о самом пике расцвета. Дима чувствовал себя молодым, полным сил и разнообразных желаний. Вот только сегодня к стойкому оптимизму примешалось чувство досады, и все из-за Шурочкиного романа, который обнаружился совершенно случайно.

Дима понимал ход мыслей следователя. Тот надеялся, что своим сообщением о Шурочкиной измене выбьет Диму из колеи, тот расстроится, разволнуется и сболтнет что-нибудь стоящее в порыве неукротимой ярости. Однако Дима его ничем не порадовал.

Сейчас вдруг ему в голову пришла шальная мысль еще раз поглядеть на Анисимова. Новыми, так сказать, глазами. Ну, с той точки зрения, что Шурочка с самого начала была от него без ума. Дима воровато огляделся по сторонам, будто кто-то мог подслушать его мысли, и плавно тронулся вперед. Он любовно относился ко всему, чего касался и что имел в личном пользовании. И к машине в том числе.

Этот Анисимов... Дима знал, где находится его мастерская. Когда-то они с Шурочкой заказывали ему специальный слайд для толстого журнала. Неужели она уже тогда крутила с ним шуры-муры? Выходит, Дима в глазах Анисимова выглядел абсолютным болваном. Это-то и бесило его больше всего. Не то, что Шурочка ему изменяла, нет, а то, что он, Дима, выглядел при этом глупо, демонстрируя полную неосведомленность.

Въехав в переулок, где располагалась мастерская фотографа, Дима сбавил ход и чертыхнулся вслух. Он же охладел к Шурочке! Зачем же мучиться и сравнивать себя с ее любовником? На самом деле Диму подгоняло уязвленное самолюбие. С самого детства он привык считать себя человеком особенным, наделенным чертами, которые выделяли его среди других, притягивали к нему и взгляды, и сердца людей. Кажется, впервые ему кого-то предпочла женщина, которую он считал своей с потрохами. Шурочка посмеялась над ним. Фантастика!

Еще издали Дима понял, что возле входа в студию происходит что-то странное. Старый двор, окруженный мрачными кирпичными стенами, выглядел грязным и неприветливым. Несколько автомобилей были загнаны на куцые газоны, бежевые «Жигули» со включенным мотором стояли у подъезда. Въехав под глубокую арку, Дима снизил скорость до черепашьей, пытаясь понять то, что разворачивалось прямо у него на глазах. Двое мужчин вели третьего к машине с открытыми дверцами. По всей видимости, это и был Вадим Анисимов. Голова его свесилась вниз, ноги в светлых ботинках волочились по земле.

Димин «Опель» попятился назад, словно кот, наткнувшийся на добермана. Когда неизвестные, запихнув фотографа внутрь, подняли головы и почти одновременно повернулись в Димину сторону, тот почувствовал, как страх стайкой мурашек медленно пополз по его спине вниз, перепрыгивая с позвонка на позвонок. Один из неизвестных был плотным, с сосредоточенным лицом и маленькими глазками-буравчиками, второй – довольно хлипким на вид, рыжеватым, с ржавыми усами, в цветастой шелковой рубашке. Они лишь пару секунд глядели в Димину сторону, потом нырнули в машину. Плотный сел за руль, худой – на заднее сиденье, рядом с обмякшим фотографом.

– Господи, только этого мне еще и не хватало! – запричитал Дима.