Канкан для братвы - Черкасов Дмитрий

– Я оставил, – смутился Горыныч. – Хотел, блин, ментам в суде подсунуть...

– Зачем? – у Дениса тут же родились нехорошие подозрения. – Чтобы те отвлеклись, а ты бы Глюка отбил?

– Ну, – Даниил окончательно растерялся. – Думал, типа, если судья не отпустит, то я...

– Еще один диверсант, – вздохнул Рыбаков. – И с кем ты скорешился по этому поводу? Кто еще должен был принять участие в этом убойном мероприятии?

– Я, – признался Паниковский.

– И я, – Антифашист отвел глаза.

– Да-а-а, – Денис развел руки. – Ну вы, блин, даете...

– А ведь могло сработать, – рассудил Борцов. – Скворцы ^[84] порнушку любят. Тут же отвлекаются. Мы один раз несколько сочных кассет в уголовку подбросили, так, пока они там всем отделом у телевизора слюни пускали, сейф с вешдоками через окно вытащили. Правда, давно это было...

– И ты туда же, – констатировал Рыбаков. – А с виду законопослушный гражданин.

* * *

Начальник питерского ГУВД генерал Витольд Арнольдович Колбаскин размашисто поставил визу на последнем документе из стопки, ежеутренне доставляемой ему из секретариата, отодвинул бумаги на край стола и набычился.

Новая должность на поверку оказалась более хлопотной, чем генералу представлялось ранее. Бывший руководитель милицейского ведомства оставил Колбаскину массу нерешенных проблем, с которыми следовало разбираться незамедлительно, пока вопрос о соответствии Витольда Арнольдовича занимаемому посту не будет вынесен на министерскую коллегию.

Проблемы были политического свойства.

Генерал Волосатик слишком буквально воспринял Указ Президента о борьбе с нацистской символикой и допустил два оглушительных прокола. Осенью, среди бела дня, в самом центре города дуболомы из ОМОНа остановили машину главы ингушского землячества, придрались к эмблеме на дверце и долго дубасили четверых вайнахов прямо на глазах у многочисленных прохожих. Причем настолько долго, что к месту события успели подтянуться тележурналисты и запечатлеть расправу над ингушами во всей красе. Водителя и пассажиров возили физиономиями по капоту, время от времени тыкали головой в дверцу, на которой красовались флаг и герб Ингушетии, и кричали, что сей национальный символ сильно смахивает на замаскированную трехлучевую свастику. Уверения вайнахов в том, что они в принципе не могут быть членами неонацистской организации и им самим частенько перепадает от добрых молодцев из РНЕ и русского «гитлерюгенда», никакого влияния на омоновцев не оказывали. Задержанных колотили дубинками и заставляли сознаться в профашистских настроениях, зачем-то припоминая им торговлю коноплей на Некрасовском рынке. Хотя все в Питере знают, что анашишкой на базаре занимаются узбеки и азербайджанцы, а отнюдь не ингуши.

Второй не менее дикий случай, прекрасно характеризующий интеллектуальные способности Волосатика и компании, а равно и большинства российских правоохранителей, произошел уже в новом тысячелетии.

Один из первых январских дней двадцать первого века был омрачен массовой дракой между курсантами Академии Министерства юстиции и сотрудниками районного уголовного розыска. Несколько пьяных ментов в штатском прицепились к стайке спешащих на занятия юношей и принялись срывать с них петлицы и нарукавные шевроны, украшенные ликторскими топориками. На подмогу курсантам бросились патрульные из проезжавшего мимо наряда, опера вызвали подкрепление, подтянулись три экипажа вневедомственной охраны, начальник академии поднял по тревоге дежурный взвод, вооружил подчиненных дубинками и пластиковыми щитами, и банальная стычка переросла в настоящее побоище.

Разгонять дерущихся прибыли пожарные, залившие толпу едкой пеной.

Оскорбленные опера накатали рапорта на имя Президента, в которых указали, что выполняли прямой приказ Волосатика об искоренении любых проявлений нацизма и совершенно не виноваты в том, что Министерство юстиции использует в своей эмблеме фашистскую символику.

По наследству оба дела перешли в ведение Колбаскина.

Витольд Арнольдович вызвал секретаря, назначил на следующее утро расширенное совещание с участием всех начальников райотделов, созвонился с прокурором города и договорился с ним о совместном телевыступлении, в котором Колбаскин и Биндюжко должны были дать резкую отповедь тем, кто вздумает играть на националистических чувствах горожан,

С точки зрения карьерного роста появление на голубом экране было гораздо важнее реального руководства личным составом ГУВД и наблюдения за расследованием сотен и тысяч уголовных дел. И генерал МВД, и прокурор это хорошо понимали.