Особенности национальной милиции - Серегин Михаил Георгиевич

Там вся преступность ошивается.

Взглянув еще раз на наручные часы, Леха уже без прежней уверенности промолвил:

– Успею. Если напрямки.

* * *

Венька вжался в сиденье «Ауди» и считал минуты до неминуемой гибели. Он никак не мог понять: почему машина еще не летит над городом? Хотя вполне вероятно, что это именно так, поскольку выглядывать за окошко курсант не решался. Он только смотрел расширенными глазами на лихача-водителя, увлеченно наслаждавшегося преследованием и желанием нанести поражение обидчику.

– Будет знать, кто такие хачики, – со злостью говорил грузин и скрипел зубами, отпуская газ на поворотах.

Мотоциклист уводил преследователей вправо, выезжая на все более и более безлюдные улочки, целенаправленно держа курс на железнодорожный вокзал. В этом Венька не сомневался, карта города, изученная курсантом два дня назад до мельчайших подробностей, вставала перед глазами, лишь только Кулапудову этого хотелось. В скором времени они должны будут проехать лакокрасочный завод, за ним потянутся пруды с затхлой водой, а оттуда до путей рукой подать.

Словно читая мысли курсанта, впереди замаячил длинный бетонный забор, пугающий взгляд грязно-розовой краской, облупившейся и потускневшей от времени. Его вид подтверждал правомерность мудрой российской поговорки: сапожник без сапог. Видимо, ради возрождения фольклорной традиции нашего народа начальство лакокрасочного завода деньги на покраску ограждения не выделяло, проявляя тем самым дальновидность и заботу о подрастающем поколении, за которым, как известно, наше будущее.

Дорога в этой части города отличалась особенной пустынностью.

Редкий транспорт проходил по трассе, особенно в вечернее время. Пользуясь этим, мотоциклист выжал все возможное из своего стального коня, птицей несясь вперед. «Ауди» не отставала. Невиданное дело, она даже стала нагонять преступника. Расстояние сокращалось медленно. И все-таки сокращалось, черт возьми!

– Эге-гей! – взревел горец, от души расхохотавшись. – Эта трусливая собака прыть свою теряет немножко. Смотри, – он толкнул окаменевшего Веньку, – совсем пешком пошел.

Водитель довольно хлопнул в ладоши и запел зажигательный народный мотив, поднимая дух себе и пассажиру.

Вот и конец забора. Асфальт заворачивает вправо, огибая небольшой пруд. Однако мотоциклист в сторону уйти не захотел. Он ехал точно по направлению блестевшей вдалеке полоски воды.

– Шайтан! Что он делает? – занервничал грузин.

Дурковед въехал на поваленный ствол дерева, поднял переднее колесо и... перемахнул через водную гладь.

– А-а-а-а, – проревел обманутый водитель, крепче вцепившись в руль.

Венька побелел, догадавшись, какой трюк они сейчас попробуют исполнить.

– Не-ет! – вскричал он.

Машина въехала на небольшой пригорок, послуживший трамплином, и оторвалась от земли. Кулапудов почувствовал леденящий кровь вкус полета.

* * *

Назначенный час подходил к концу. Мочилов и лейтенант, посетив немногочисленные достопримечательности города, медленно прогуливались по аллейке, вдыхая аромат молодой, еще не покрывшейся пылью зелени.

Мешочки они держали в руках, готовые в любой момент всыпать страшное зелье в горло коварного дурковеда, решившего бороться с правоохранительными органами при помощи черной магии. Но до сей поры никто с ними встречи не искал.

Тот, кто готов был встретиться с товарищами по несчастью, следовал чуть поодаль, скрываясь за частыми стволами деревьев, быстро перебегая при необходимости открытые, безлюдные места.

– Весна, – глубоко вдохнув свежий, пьянящий запахом молодых березовых листочков воздух, глубокомысленно заметил Глеб Ефимович.

Володя нагнулся, сорвал желтый одуванчик, засунул нос в мохнатые лепестки, испачкав его лимонного цвета пыльцой. Запах цветка напоминал о неустаревающем чувстве любви, наполнял сладким желанием, рождал в голове поэтические строчки.

– А не махнуть ли нам на пруды? – мечтательно произнес лейтенант.

– Чего ж, можно, – согласился Мочилов. – Все равно без дела слоняемся.

С завидной легкостью, очень необычной для людей, пораженных жестоким недугом, коллеги вспорхнули в старенький, дребезжащий проржавленными внутренностями трамвай и сели у окошка. Вслед за ними поднялся по ступеням раскосый молодой человек и встал на задней площадке. Он стал изображать заинтересованность пейзажем в окне, одновременно кося черным глазом вбок по одному ему известной причине.