Только одной вещи не найти на свете - Руис Луис Мануэль

И вдруг в голове яркой вспышкой мелькнула догадка и осветила все вокруг. Алисия кинулась к самым дальним полкам, туда, где в специальных помещениях с регулятором влажности и сигнальными системами хранились жемчужины университетской коллекции. Экземпляр Библии Гутенберга, искалеченная «Селестина», «Грамматика» Небрихи. Именно там, в самом низу, укрывшись за другими книгами, притаился куда более скромный и куда менее древний том — на его переплете не было ни золоченых завитушек, ни растительных узоров. С корешка была сорвана этикетка с шифром, да и название на корешке практически не читалось. Алисии достаточно было открыть первую страницу, чтобы узнать начальные строки: «Mysterium Topographicum, seu arcanae caliginosae eximiaeque urbis Babelis Novae description, a ministribus Domini nostri exaedificata ad maiorem Sui gloriam». Кто-то пытался запутать следы, уничтожить всякое упоминание о книге в каталогах и на карточках, кто-то хотел убедить Алисию в том, что Ашиль Фельтринелли никогда не издавал книги с нужной ей гравюрой, на которой изображен хромой ангел. Но у Алисии буквально дух перехватило, когда она убедилась, что там есть не только площадь, окруженная зданиями, но и обсерватория, амфитеатр, дворец с обнаженными музами — вся центральная часть города, где улицы превращаются в узкие мрачные галереи и над ними едва виднеется звездное небо. Но нашлись и различия: в книге иными были часы на бульваре, а магазин с роботами больше напоминал оружейную лавку. Итак, книга была чем-то вроде путеводителя по городу ее снов, справочником для не слишком подготовленных туристов — в середину тома был даже вставлен подробный план. От центрального кольца к окраинам спиралями расходились улицы, они упирались в четыре квадратные площади, соединенные между собой бульварами; на каждой площади, как убедилась Алисия, рассматривая гравюры, стояло по ангелу с вывернутой ногой, каждого ангела сопровождала маленькая фигурка. Решительно, существует какая-то игра, и некто по неведомой причине пригласил Алисию принять в ней участие. Нужно показать все это Эстебану, нужно переписать те куски текста, которые покажутся ей важными, и отдать ему для перевода. Да, пора доставать карандаш и бумагу, но прежде необходимо чуть успокоиться и отдышаться, присев где-нибудь в уголке, жаль только, нет кофе и нельзя закурить.

Глаза великана скользили по тетрадным страницам. Эстебан, томясь скукой, обернулся к двери и принялся разглядывать изъеденную ржавчиной вывеску: «Сантьяго Берруэль. Ремонт часов». Тут он вспомнил, что и в прошлый раз чувствовал мерзкий желтый запах — запах жженой серы, — который доносился из задней комнаты и от которого у него сразу заложило нос. Солнце все никак не решалось высунуться, прячась за белыми грядами облаков. Наверняка опять пойдет дождь.

— Ваши часы еще не готовы, — сказал великан, ткнув пальцем в какую-то запись. — Это ведь «Ланкашир», так? Нет, они не готовы.

— Я принес их неделю назад, — напомнил Эстебан.

— Ну и что? — Тетрадь вернулась на полку, откуда незадолго до того вынырнула. — У меня были более срочные заказы. К тому же я ведь говорил вам, что «Ланкашир» починить довольно трудно.

— Ладно. — Подбородок Эстебана ткнулся в ворот куртки. — Когда мне зайти?

Великан, казалось, прикидывал, бледная рука почесывала шрам, наискось пересекавший лицо, — память о какой-то неприятной истории из прошлой жизни.

— Зайдите через неделю, — проговорил он наконец. — Посмотрю, что с ними можно сделать.

В антикварной лавке на углу появился новый постоялец; Эстебан остановился перед бюстом Адриана, который теперь украшал витрину и оттуда скуки ради наблюдал за прохожими. Сказать что-то определенное о материале было трудно — не то мрамор, не то алебастр. Бюст был установлен на дорическую подставку. Щеки у Адриана от времени покрылись трещинами. Все старые вещи действовали на Эстебана одинаково — внушали чувство острой тоски, ибо источали особый запах, как комната, долго простоявшая запертой, или пляж в дождливый день. Слишком литературно. Эстебан зашел выпить кофе, заглянул в три-четыре магазинчика, затем двинулся к дому Алисии, чтобы узнать, чем же закончилась история с городом и ангелом; но дальше площадки перед ее дверью ему пройти не удалось; палец долго давил на кнопку звонка, пока не стало ясно, что в квартире этот звонок никто не слышит. Алисия опять улизнула — где она, черт возьми, шатается в такой час? Наверняка бродит по книжным лавкам в поиске пищи для своих идиотских фантазий. А ведь они договорились встретиться и заняться переводом отрывков из треклятой книги. Он постучал в дверь костяшками пальцев: а вдруг Алисия принимает душ и звонка не слышит? Подождав еще немного, Эстебан решил возвращаться домой. Планы рушились, и вечер превращался в пустынную пепельно-серую равнину, когда совершенно некуда себя деть и нечем занять. Эстебан смирился с тем, что придется удовольствоваться романом Агаты Кристи, который лежит на ночном столике, рядом с картинкой, изображающей Пантеон Агриппы. На лестнице Эстебан приостановился, тряхнул пачку, выбивая последнюю сигарету, и увидел Нурию: она выходила из своей квартиры с двумя большущими мешками в руках. Эстебан сунул сигарету обратно в пачку и подхватил мешки, от которых пахло опилками и аммиаком.