Сокровище Китеж-града - Солнцева Наталья

На церемонии наблюдалось полное смешение стилей. Индийская, японская, египетская и прочие культуры представляли собой пеструю картину южно-восточно-азиатского оттенка, разбавленную яркими мазками арабских мотивов. Надо сказать, великолепие этого зрелища завораживало. Из замаскированных динамиков доносился непрерывный ритм барабанов; он то стихал, то становился громче, расцвечивался переливами арф и примитивными мелодиями флейты.

– Такую музыку слушали фараоны, – снова шепнула Всеславу канареечная дама. – Или японские сёгуны.

– Или индийские раджи, – прошептал он в ответ.

Глаза дамы, обведенные жирными черными полосами, блеснули. Жеманным, ленивым жестом она подозвала девушку, разносившую саке.

– Вы составите мне компанию?

Смирнов кивнул. Они с дамой чокнулись, едва не пролив рисовую водку.

– Вкус изумительный, – уже «поплывшим», пьяным голосом сказала дама.

Она бесцеремонно облокотилась о плечо сыщика, прижимаясь к нему своим мягким горячим телом. Он счел неуместным отстранять соседку: рядом с ней он будет гораздо менее заметен.

Танцовщиц с факелами сменили девушки с мечами и веерами под предводительством Кутайсова. Всеслав узнал инструктора по наряду Кришны и по флейте, в которую пыталось дуть новоявленное восточное божество.

– Они изображают гопи, молочниц, с которыми любил заигрывать Кришна, – прокомментировала канареечная дама, обдавая сыщика запахом грима, пудры и саке. – Своей игрой на флейте бог приглашает все создания присоединиться к нему в вечном блаженстве…

Она сильнее прижалась к Всеславу, побуждая его внять гласу божьему.

– А почему они вооружены? Разве молочницы пользовались мечами? – спросил сыщик, привлекая внимание дамы от интимной стороны жизни к более прозаической.

Та задумалась, напряженно глядя на Кришну и ярко разодетых гопи.

– Боже мой! – воскликнула она, как будто увидела что-то непристойное. – Да ведь они напялили кимоно! Это же нонсенс! Абсурд! Гопи должны носить сари! Я совершенно запуталась…

Изрядно опьяневшая дама начала дергаться, вырывая свою руку, прижатую Смирновым. По всей видимости, она собиралась навести порядок, а кавалер ей мешал.

– Вы куда? – сделал удивленный вид Всеслав. – Танцевать вместе с ними?

Его предположение охладило даму. Она перестала дергаться, и только возмущенное сопение выдавало ее недовольство происходящим.

Тем временем девушки закружились в танце, изображающем сражение с невидимым противником. Кришна-Кутайсов подыгрывал им на флейте. Из открытых окон Кухни-гостиной во двор доносились восхитительные запахи японских деликатесов. По-видимому, повара принялись за свою работу. Быстро темнело.

По окончании представления девушки под рукоплескания подвыпивших гостей и нестройные крики «браво!» раскланялись и убежали.

«Однако где же Ева? – подумал Смирнов. – По законам жанра ей уже пора бы появиться».

В то же мгновение электрические гирлянды погасли и во дворике воцарился мрак, едва рассеиваемый бледной луной и светом из окон салона. Звук индийского барабана тоже стих, чтобы возобновиться с новой силой.

Никто, в том числе и Всеслав, не понял, откуда появилась девушка в красном сари. При каждом ее шаге позвякивали колокольчики-гхунгру, а в руках она держала толстую свечу. Волосы девушки были украшены живыми цветами, золотое головное украшение проходило по пробору и окаймляло лицо, две большие круглые заколки по обе стороны пробора символизировали солнце и луну. Длинные серьги, браслеты, ожерелья, подвески и колье, надетые одно поверх другого, переливались красными и зелеными камнями. Глаза ее, удлиненные черной краской – каджалом, выразительные и страстные, блестели от огня свечи…

Вздох восхищения и ужаса пронесся среди гостей, кто-то пронзительно вскрикнул… Кутайсов, забыв о роли бога Кришны, бросился к танцовщице, схватил ее за плечи и… отшатнулся. Он застыл в оцепенении, блуждая по сторонам безумными глазами, потом резко повернулся и скрылся за раскрытыми дверями салона, растворившись в темноте коридора…

Появление «красной танцовщицы» взбудоражило участников церемонии.

– Это она! Она… – прошептала канареечная дама, всем своим пышным телом повисая на Смирнове.

Запоздало придя в себя, сыщик оказался перед дилеммой: бежать ли вслед за Кутайсовым или продолжать наблюдение за остальными. Чутье подсказало ему, что лучше остаться на месте. Догонять Кутайсова поздно. Если он решил исчезнуть, то уже сделал это.

Девушка в красном сари не собиралась танцевать. Она постояла немного, как бы осваиваясь, осматриваясь по сторонам. Все затаили дыхание, и только индийские барабаны продолжали отбивать свой замысловатый ритм. Прекрасный «призрак» искал глазами кого-то в толпе; темнота, перемежающаяся яркими вспышками электрических гирлянд, будто нарочно мешала смотреть. Очередная вспышка высветила искаженное страхом лицо госпожи Неделиной, судорожно вцепившейся рукой в своего растерянного супруга. Дамы, дрожа от ужаса и восторга, пожирали глазами легендарное «привидение», едва не лишаясь чувств. Мужчины, пребывавшие в изрядном подпитии, безмолвствовали, не понимая, что происходит.

Глядя на этот полубезумный экстаз избалованного, пресыщенного зрелищами общества, Смирнов вынужден был признать, что выдумка Варвары Несторовны не так уж дика и вполне оправдывает себя. Чем еще можно было вызвать у гостей подобный жгучий интерес и привести их в транс, буквально пригвоздивший каждого к месту?

Позвякивая колокольчиками, «красная танцовщица» двинулась в сторону Всеслава, и он узнал Еву. Собственно, он и раньше предполагал, что это именно она, но настроение толпы, всеобщий накал страстей заразили и его.

– А-а-аах-х… а-аа-а! – завопила повисшая на нем дама, обмякая.

– Не бойтесь, это Радха, подруга Кришны, – наклоняясь, прошептал Смирнов ей в самое ухо. – Я ее знаю.

Он понимал, что только простые, будничные слова могут привести в чувство пьяную испуганную женщину. Самое обычное объяснение сверхъестественного явления действует как противоядие. Канареечная дама встрепенулась, ее взгляд стал более осмысленным. Девушка в красном сари приветливо улыбалась красивыми, ярко накрашенными губами, в ее облике не было ничего демонического, потустороннего.

Дама икнула, приходя в себя. Радха не пугала ее. Светлая возлюбленная Кришны несет в себе воссоединение божественного начала с человеческим и не может причинить вред.

– Я заждался тебя, дорогая, – ласково сказал Всеслав, свободной рукой обнимая Еву.

Канареечная дама ощутила себя лишней. Судорожно вздохнув, она выпрямилась, пытаясь обрести опору. Ева придвинула к ней пластиковый стульчик, множество которых стояло повсюду, заботливо принесенные для гостей Сашей Мозговым.

– Присядьте, – как можно мягче предложила она, переглядываясь с Всеславом.

– Ты умеешь произвести эффект своим появлением, – усмехнулся он. – Надеюсь, все живы?

– Я сама не ожидала такого, – прошептала Ева. – Видел, как Кутайсов на меня набросился? У него были такие глаза… я думала, он меня убьет! А ты стоял себе спокойненько и любезничал с очаровательной толстушкой!

– Я не любезничал, – возразил Смирнов. – Я работал.

– Успел что-нибудь заметить?

Сыщик признался, что почти ничего.

– Темень, вспышки, сборище ряженых, – шепотом оправдывался он. – Сплошной блеск и треск! Попробуй что-нибудь рассмотреть!

Тишина, до сих пор нарушаемая лишь глухим, однообразным ритмом барабанов, сменилась охами, вздохами, смехом и бурным обсуждением мнимого призрака. Общество смеялось над собой так же самозабвенно, как только что застыло и онемело в суеверном ужасе.

Мигающие гирлянды отключили, вместо них зажгли несколько факелов. Из салона вышла Марианна в розовом кимоно, похожая на японскую принцессу, и предложила гостям отведать изысканных восточных яств. Успевшие проголодаться, пережившие шок приглашенные поспешили в Кухню-гостиную, вдыхая тонкие ароматы додзё-набэ и якитори.

На низких столиках рядами стояли чашечки с саке. Господин Масакацу и его помощники на глазах у публики ловко надевали на заостренные бамбуковые палочки куски курицы, зеленый стручковый перец чили, лук-батун и прожаривали все это на древесном угле до румяной корочки. Рыбу подавали с гарниром из соленых побегов бамбука.

Гости угощались, оживленно переговариваясь, пили рисовую водку, делились впечатлениями. Некоторые откровенно разглядывали Еву в наряде индийской танцовщицы, перешептывались.

– Ты пользуешься успехом, – сказал Смирнов.

– Еще бы! После такой рекламы… – Она попробовала якитори. – Очень вкусно!

Всеслав жевал без удовольствия; ему гораздо больше нравилась стряпня Евы, чем пресноватые иноземные кушанья. За едой он незаметно наблюдал за окружающими.