Божественный яд - Чиж Антон

— А как спорынья попадала в таком количестве к людям? — удивленно спросил Ванзаров.

— С мукой, — просто ответил Михаил Семенович. — Хлеб, зараженный спорыньей, попадал на мельницы, оттуда в хлебные печи. Я думаю, этот грибок еще преподнесет ученым сюрпризы.

— Значит, Аполлон Григорьевич, все-таки можно констатировать отравление ядом? — спросил Ванзаров. Он ведь хорошо помнил вердикт эксперта: смесь безвредна и убить Марию Ланге не могла. Как и профессора Серебрякова.

Лебедев нахально улыбнулся.

— Нет, это не отравление!

Цвет кивнул.

— Почему? — только и осталось спросить Ванзарову.

— Потому что смесь, найденная во флакончике и… — Лебедев запнулся, подыскивая обтекаемые слова, — в остальных… местах… не яд, а сильнейшее, я бы сказал, чудовищное наркотическое средство!

18

Ванзаров вообще перестал понимать что-либо. Он прекрасно знал, что наркотические средства используются для обезболивания. Без хлороформа, закиси азота, бромистого этила, эфира, атропина, морфия уже невозможно представить медицину начала двадцатого века. И какое отношение имеет к ним средство профессора Серебрякова?

Конечно, отдельные эксцентричные натуры не могут жить без укола морфия. Но это безвредные и ленивые создания, плавающие в собственных снах. Никакой угрозы для общества они не представляют. Тем более что морфий продается в любой аптеке.

— Средство, которое я сегодня изучал, судя по всему, сильнейший растительный наркотик, — тихо проговорил Цвет. — С ним не сравнить ни листья коки, ни высушенный сок мака, называемый «гашиш», ни открытый в Мексике семь лет назад Людвигом Левином особый кактус пейотль.

— А как насчет имбога, коллега? — спросил Лебедев.

— Экстракт этого африканского растения, завезенного в Европу в середине прошлого века, значительно слабее… — вежливо пояснил Михаил Семенович. — Алкалоид из него выделили четыре года назад, а чтобы Tabernanthe iboga подействовала, надо съесть очень много коры.

— Я подозреваю, эта зеленая жидкость даже хуже вещества под названием «героин», синтезированного из морфия одной швейцарской компанией! — решительно добавил Лебедев.

— Господа, но, если вы утверждаете, что это вещество сильнейший наркотик, а не яд, как вас тогда понимать? — Ванзарову надоело играть роль несмышленого ученика. — Что в нем такого опасного?

— Сознание человека, принявшего это наркотическое средство, подвергается решительному изменению, — сказал Цвет.

— Последствия могут быть непредсказуемы, — закончил Лебедев.

Сыщику показалось, что эксперт и ученый заранее отрепетировали каждый свою партию. Но суть дела от этого не менялась. Лебедев, как и обещал, преподнес большую неожиданность.

— В художественной литературе есть два ярких примера регулярного приема наркотиков, — печально произнес доктор. — Проницательный Шерлок Холмс, который, по придумке Конан Дойла, чередовал неделю увлечения кокаином неделей розыска преступников, в некотором роде ваш коллега.

— А другой пример? — сухо поинтересовался Ванзаров, которому давно приелись сравнения с Холмсом.

— Анна Каренина, — напомнил доктор Цвет. — Бедняжка принимала морфин и опиаты, отчего и бросилась под поезд в состоянии помрачения рассудка. Граф Толстой, видимо, хорошо представлял, как это происходит.

— К счастью, наркотическими средствами у нас балуются лишь очень обеспеченные господа и некоторые художественные натуры, — подхватил Лебедев. — Простой люд пользует водочку. Но если и народ начнет употреблять наркотики, мы утонем в море преступлений!

Ванзаров встал и медленно сделал круг по комнате. Родиону Георгиевичу была нужна короткая пауза, чтобы собраться с мыслями.

— А что вы знаете про сому? — спросил он доктора.

— Вы имеете в виду мифическое растение? — Цвет поднял на него печальные глаза. — Видите ли, я ученый и не занимаюсь сказками. Так что для меня «soma» — это лишь греческое слово, обозначающее всю совокупность клеток растения. Извините, если огорчил вас.

— Простите, а как же труд Овсянико-Куликовского? — возмутился Лебедев.

— Я знаю эту книгу, — кивнул Цвет. — Но когда я прочитал на первых страницах, что легендарная сома — растение из рода Asclepias acida, я просто закрыл ее и не стал читать дальше. Филолог мало что понимает в ботанике. К тому же сей господин с восторгом пропагандирует наркотический экстаз как лучшее средство культурного развития общества. Я с ним не могу согласиться.