Божественный яд - Чиж Антон

Ванзаров понял, что спрашивать Цвета про эликсир жизни и философский камень бесполезно. Лебедев, смущенный такой оценкой книги про сому, подал знак: «Нам пора!» Родион Георгиевич вздохнул и протянул доктору руку.

— Спасибо, вы нам очень помогли, — искренне сказал он.

Доктор Цвет неловко поднялся со стула и смущенно улыбнулся.

— Ну что вы, такая мелочь! Если бы я мог провести подробные исследования… Знаете, это действительно очень опасный состав. И хоть мне не удалось определить его до конца, все же скажу: подобный наркотик может вызывать невероятные видения. Но самое главное, он способен полностью подавлять волю человека. Более того, делать его рабом. Понимаете?

— Нет, — честно признался Родион Георгиевич.

Цвет посмотрел на Лебедева.

— Говорите, говорите, коллега! Ванзаров не понимает намеки, он любит полную ясность! — съехидничал эксперт.

— Ну, ведь это очевидно! — удивился доктор Цвет. — Если кто-то использовал в составе препарата спорынью, значит, он, вероятно, пожелает узнать: что выйдет, если дать это вещество большой массе людей. Вы можете представить себе последствия такого эксперимента?

19

В десятом часу вечера, донельзя измотанный Ванзаров, с гудящей больной головой, добрался до дому. Он косолапо преодолевал ступеньки парадной лестницы, ощущая себя Сизифом. И давил на него невидимый камень полной безрезультатности розыска. Уварова и Ланская опережают его везде, все так же оставаясь недосягаемыми. А еще сома! После разговора с умницей Цветом Ванзаров впервые ясно представил себе, что может случиться, если барышни, завладевшие наркотическим средством, решат его использовать.

Отгоняя невеселые мысли, Родион Георгиевич мечтал теперь только об одном: о халате и мягких тапках.

Тяжело дыша, он наконец добрался до лестничной площадки третьего этажа и повернул ручку звонка.

За массивной дверью было тихо. Открывать отцу семейства никто не торопился.

Ванзаров вновь повернул ручку.

Послушно звякнул колокольчик. И все. Ни одного живого звука.

Сердце Родиона Георгиевича на какое-то мгновение замерло.

От внезапно нахлынувшей паники сыщик потерял способность рассуждать и принялся бить в дверь кулаками и кричать, чтобы немедленно открыли, иначе он высадит замок.

Что-то щелкнуло.

— А ну уходи, окаянный! Полицию вызовем, у нас в доме телефон! — визгливо завопила с той стороны Глафира.

— Вы что там заперлись? — прокричал Ванзаров в замочную скважину.

— Это вы, батюшка Родион Георгиевич? — обрадовалась кухарка.

— Я, кто ж еще! Открывай!

Клацнул дверной замок, и в проеме показался силуэт Глафиры.

— Из-за тебя весь дом перепугал… — начал Ванзаров и осекся. Кухарка сжимала в руках топорик, которым она колола дрова для растопки плиты.

Родион Георгиевич быстро запер за собой дверь. Он сразу понял, что случилось что-то неординарное. В другом конце большой прихожей Софья Петровна, зажав рот кружевным платочком, содрогалась от рыданий.

— Софа, что с дочками?! — крикнул перепуганный Ванзаров.

— Спят, голубушки, что им станется! — слезливо пробормотала Глафира. — А вот барыня наша…

Софья Петровна не смогла вымолвить ни слова, захлебываясь рыданиями. Притихшая Глафира сжимала топор и таращилась на хозяина дома, испуганно и покорно, как бы прося защиты.

Сыщик сбросил пальто, подбежал к жене и обнял ее.

Софья Петровна тряслась как в лихорадке.

— Ну, миленькая моя, ну, драгоценная, ну, хорошая, ну, славная, ну успокойся, — приговаривал Ванзаров. Жена, как ребенок, спрятала лицо на груди мужа и залилась ревом.

— Ах, сердешная! — вздыхала Глафира с глубокой нежностью.

Лаская безутешную супругу, Ванзаров благодарил Бога за то, что все живы. Следовательно, самая крупная неприятность, какая его может ожидать, — это известие о кончине тещи. Но эту новость он точно переживет!

Однако зачем Глафире понадобился топор?

20

Через полчаса, приняв успокоительные капли, Софья Петровна наконец смогла рассказать, что превратило их мирный дом в осажденную крепость. А произошло следующее…

Вернувшись в прекрасном настроении из «Польской кофейни», Софья Петровна проявила милосердие и помирилась с Глафирой. Кухарка принялась стряпать обед, а девочки, наигравшиеся в детской, потребовали вести их на прогулку. Позабыв о просьбе мужа, мать семейства стала одевать малышек. Когда Оля и Лёля уже нетерпеливо прыгали в коридоре, а Софья Петровна примеряла перед зеркалом шляпку, раздался телефонный звонок. Госпожа Ванзарова взяла слуховой рожок. То, что она услышала, повергло ее в состояние шока.