Числа и знаки. Трилогия - Бурносов Юрий Николаевич

Соединяя приемы средневековой словесности с антуражем готического романа - в рамках несомненно детективного повествования, - я опасался, что смесь получится достаточно неудобоваримой. Я не Умберто Эко, да и не ставил себе цели превзойти его. Но, слава богу, что-то у меня вроде бы получилось. По крайней мере, мои труды не кажутся мне напрасными.

И еще - я не люблю концовки, в которых все становится на свои места, а умный сыщик собирает всех в кружок и повествует, как дошел до истины посредством своего чудного ума. На деле все обычно далеко не так…

Поэтому я еще раз благодарю тех, кому в самом деле интересна последующая судьба героев. Поверьте, мне это интересно не меньше, чем вам. Хотя я и знаю немного больше.

С почтением, ваш Юрий Н. Бурносов

ТРИ РОЗЫ

ГЛАВА ПЕРВАЯ,

в которой мы возвращаемся ненадолго к событиям, завершающим книгу о двух квадратах, и где также появляется некий Мальтус Фолъкон, коему в дальнейшем нашем повествовании будет уделено не так уж мало места

Как уже было сказано, путешествие к Ледяному Пальцу подкосило и здоровье, и рассудок Бофранка, каковые пришли в полнейшее расстройство. Порою он бывал весел и бодр, но иногда углублялся в себя и сидел, погружен в раздумья, что-то бормоча себе под нос. Запустив прическу и позабыв румяна, конестабль подурнел, и к возвращению в столицу не каждый из знакомых узнал бы прежнего щеголя Бофранка.

Грейскомиссару Фолькону он написал пространный отчет, содержащий в основном сведения о землях Северной Марки, их обитателях, обычаях, а также некие намеки в отношении бургмайстера Вольдемаруса Эблеса. Что касаемо событий на острове Сваме, конестабль о них умолчал, ограничившись лишь замечанием, что на побережье живут бедные рыбаки, сам же остров безлюден и непригоден для обитания.

Хорошо ли поступил Бофранк, дурно ли, он старался не думать. Одним утешался конестабль: властвовали над ним вещи выше его постижения, так что трудиться их понять было и напрасно, и душепогубительно.

Не желая ни обдумывать, ни обсуждать сии необъяснимые события, Бофранк доверился лишь Проктору Жеалю. Тот - а они как раз сидели в «Камне» - выпил рюмочку мятной настойки и промолвил:

– История твоя темная, и многое в ней напоминает дурманный бред - вот что я сказал бы, не знай я тебя, друг мой Хаиме. Допустим, что противостояние странных ветвей не менее странной религии - истинно. Доказать это, равно как и опровергнуть, ты не можешь. Я не знаю, что случится, если появится здесь пресловутый Шарден Клааке. Но покамест его нет и судьба его неизвестна, ты - единственный свидетель. Баффельт даже не вызвал тебя для аудиенции - это говорит о том, что интерес к тебе утрачен. Дело об убийстве грейсфрате осталось нераскрытым, и грейскомиссар, полагаю, также решит, что в тебе нет нужды. Вернись к преподаванию и постарайся забыть обо всем, если только сама жизнь не найдет способа напомнить.

Следуя словам Жеаля, Бофранк и в самом деле вернулся к преподаванию, как только почувствовал в себе должные для того силы. Единственно, чего он опасался, так это появления злокозненного Шардена Клааке, но тот словно в воду канул.

Труды Секуративной Палаты после того, как вместо умершего герцога ее непосредственным куратором стал брат покойного владетеля Нейс, ничуть не уменьшились; говорили, что герцог Нейс почти никак не касается секуративных дел, оставив все вопросы на усмотрение руководства Палаты - верно, так было к лучшему. Что же до правящего короля, то ему и в прежние поры недоставало желания интересоваться сыскными делами.