Великое избaвление - Джордж Элизабет

Интересно, гадала Барбара, взорвется ли он наконец, проступит ли трещина в его сверкающей броне.

— Боюсь, что и привычка ежедневно принимать душ не является непременным показателем душевного здоровья… Не напоминайте мне о чинах, суперинтендант! Если таким манером вы проводите все свои расследования, я уже не удивляюсь, что Керридж мечтает заполучить вашу голову.. — Кто ее адвокат?.. Разве в ваши обязанности не входит назначить ей защитника?.. Не нужно говорить мне, что вы не собираетесь этого делать. Меня отрядили расследовать это дело, и отныне оно будет вестись по всем правилам. Вам все ясно? А теперь слушайте меня внимательно. Я даю вам ровно два часа на то, чтобы доставить ко мне в Келдейл все бумаги: все ордера, все отчеты, любую запись, которую сделал кто-либо из имеющих отношение к этому расследованию. Вы слышите? Два часа… Уэбберли. По буквам: У-э-б-б-е-р-л-и. Да. Позвоните ему прямо сейчас, и покончим с этим. — Линли опустил трубку на рычаг и с каменным лицом возвратил аппарат Стефе Оделл.

Она убрала телефон под стойку и пару раз рассеянно провела по нему пальцем, прежде чем решилась поднять глаза.

— Наверное, напрасно я не промолчала? — обеспокоенно спросила она. — Мне бы не хотелось поссорить вас с вашим начальством.

Линли извлек из кармана часы, сверил время.

— Нис мне не начальство. И большое вам спасибо, что предупредили, иначе я бы напрасно смотался в Ричмонд. Без сомнения, именно этого Нис и добивался.

Стефа не стала делать вид, будто что-то в этом понимает.

— Разрешите предложить вам выпить, инспектор? — Легким жестом она указала на дверь справа от них. — И вам тоже, сержант? У нас есть отличный эль, как говорит Найджел Парриш, он любого приведет в чувство. Идите сюда.

Она провела их в типичную для английской сельской гостиницы залу, плохо проветренную, с устойчивым запахом прогоревшего угля. Обстановка была достаточно домашней, чтобы постояльцы чувствовали себя уютно, но вместе с тем достаточно церемонной, чтобы отвадить деревенских забулдыг. Повсюду были расставлены небольшие пухлые диванчики и стулья, на подушечках которых красовалась вышивка; расставленные без особого порядка кленовые столы были слегка обшарпаны, их поверхность покрылась многочисленными кругами от стаканов и кружек; цветочный орнамент ковра проступал темными пятнами в тех местах, откуда недавно передвинули мебель; на стенах висели благопристойно-скучные гравюры: лисья охота, ярмарка в Нью-маркете, деревенский пейзане. Однако две акварели — одна позади бара в дальнем конце комнаты, другая над камином — обнаруживали несомненный талант и вкус. На обеих картинах было изображено полуразрушенное аббатство.

Пока Стефа разливала напитки, Линли подошел к одному из рисунков и внимательно вгляделся в него.

— Очень красиво, — похвалил он. — Местный художник?

— Это нарисовал один молодой человек по имени Эзра Фармингтон, — пояснила Стефа. — Здесь изображено наше аббатство. Ими он расплатился с нами за комнату прошлой осенью. Теперь он поселился в деревне.

Барбара следила, как рыжеволосая женщина ловко управляется с краниками и сдувает пену с подымающегося пива, которое, казалось, жило в кружке своей самостоятельной жизнью. Пена перелилась через край, коснулась руки Стефы, и та беззвучно, зазывно рассмеялась, инстинктивным жестом поднося пальцы к губам и слизывая жидкость. Интересно, рассеянно прикидывала Барбара, сколько времени понадобится Линли, чтобы затащить ее в постель?

— Сержант! — окликнула ее Стефа. — Вам налить эля?

— Тоник, если у вас найдется, — сдержанно ответила Барбара. Она выглянула из окна и увидела того старого священника, который приезжал в Скотленд-Ярд. Он о чем-то взволнованно толковал с другим мужчиной. Судя по тому, как настойчиво он указывал на серебристый «бентли», новость об их приезде уже распространилась по деревне. Через мостик перешла женщина и присоединилась к этой паре. Выглядит довольно легкомысленно: платье легкое не по сезону и пышные волосы заколоты небрежно, малейший ветерок раздувает их. Пытаясь согреться, женщина то и дело потирала руки. Она не пыталась вмешаться в мужской разговор, только прислушивалась к нему, словно дожидаясь кого-то из его участников. Священник договорил, повернулся и шаткой походкой двинулся в сторону церкви. Мужчина и женщина остались наедине. Между ними завязался странный, отрывистый разговор. Мужчина, произнося свою реплику, коротко взглядывал на женщину и отводил глаза, она столь же кратко отвечала ему. Надолго повисало молчание. Тогда женщина оглядывалась, созерцая реку, а мужчина переключал внимание на пансион, вернее, на стоявший перед его дверью автомобиль. Приезд полиции их и впрямь насторожил, отметила Барбара.