Один раз в миллениум - Абдулаев Чингиз Акифович

— Нет. Они никогда не виделись. И это не могла быть моя жена. Ни при каких обстоятельствах. А милиционер? Почему вы не хотите его проверить?

— Обязательно проверим. Но вы только что сказали, что Елизавета Матвеевна не открыла бы постороннему человеку дверь. И уже тем более не пустила бы на кухню.

— Верно, — огорчился Халупович, — прямо заколдованный круг получается. Какая-то черная комната. Ищем убийцу, который растворился в воздухе и не мог попасть в закрытую квартиру. У вас бывали раньше подобные случаи?

— Иногда бывали, — ответил Дронго, — но во всех случаях черная комната оказывалась не совсем замкнутой. Убийцы использовали самые разнообразные методы, чтобы отвести от себя подозрение и иметь надежное алиби.

— Тогда кто же это мог быть?

Халупович снова откинулся назад и закрыл глаза.

— Вы знали о проблемах Фаризы? — неожиданно спросил он.

— Она мне рассказала о них еще вчера, поэтому я спросил вас еще во время нашего первого разговора. У нее отец узбек, мать украинка, но из Казахстана. Там свои моральные устои. Для девушки из такой семьи потеря девственности — это неслыханное бесчестье. А вы были ее первым мужчиной. Когда вы уехали, она наверняка очень переживала. Ну и потом мать решила выдать ее замуж за перспективного молодого человека. Но она отказалась и даже взяла распределение в другой город. Естественно, мать не могла этого вынести и тяжело заболела.

— А ее брат до сих пор меня ненавидит, — открыл глаза Халупович.

— Что ни делается, все к лучшему, — ответил Дронго. — Теперь она замужем за любимым человеком. Он доктор наук, профессор, член-корреспондент, известный ученый. У них прекрасная семья, и она ни о чем не жалеет. Если бы она не уехала в Курган, ничего подобного бы не случилось.

— Вы думаете?

— Уверен. Ваша проблема, Халупович, не в том, что вы слишком любвеобильны, а в том, что вы слишком легкомысленно относитесь к подобным встречам. Вы любили плыть по течению, нимало не задумываясь, что станет с женщинами, с которыми вы встречались. Это ведь не те женщины, которым вы платите и которые не имеют к вам никаких претензий. Каждая из встреченных вами женщин отдала вам частицу своей души. У каждой была своя история, о которой вы не знаете.

— В каком смысле?

— У каждой из них своя тайна. И своя трагедия. Когда Элга Руммо встречалась с вами, ока была уже замужем.

— Только не говорите, что она развелась из-за меня или ее мама тоже заболела, — в голосе Халуповича прозвучала ирония, — или там тоже произошло нечто подобное?

— Гораздо хуже, чем вы думаете. Вы могли бы обратить внимание и на ее сумки, одежду и даже на ее зажигалку. Но вы были увлечены вашей встречей и ничего не заметили. Вы торопились встретиться со всеми, чтобы отметиться, а потом познакомить их друг с другом. Когда вы встречались с Элгой, ее муж работал водителем в райкоме партии. После вашего отъезда выяснилось, что кто-то узнал о ваших встречах. В Прибалтике нравы были и тогда достаточно либеральными, но водителя обвинили в моральной распущенности его жены. Обвинил человек, который сам пытался ухаживать за Элгой. В результате ее муж напился с горя, а когда возвращался под утро, попал в автомобильную аварию. И она осталась молодой вдовой с ребенком на руках.

— Господи! — расстроился Халупович. — Я ничего не знал, клянусь вам. Я ни о чем не подозревал… Если нужно, я помогу… Я постараюсь ей помочь…

— Уже не нужно. Она вышла замуж второй раз, у нее двое детей, все устроилось, один ребенок учится в Англии, она достаточно обеспеченный человек. Вас не интересовали такие подробности, а мне удалось вызвать ее на откровенность.

— Бедная Элга! Сколько же ей пришлось пережить! Я и не думал…

— В жизни каждого человека есть свой «скелет в шкафу». Это выражение вспомнила Элга. У Оксаны Григорьевны тоже есть тайна, о которой вы не подозреваете, — сказал Дронго.

— У одной погиб муж, у другой заболела мать. Похоже, я приношу всем одни несчастья. Неужели и с ней произошла какая-то трагедия?

— Вы много знаете людей, у которых в жизни не было трагедий? — поинтересовался Дронго. — У каждого бывают счастливые и несчастливые периоды.

— Надеюсь, что встречи со мной были для них счастливыми днями, — пробормотал Халупович. — Или я не прав?

— Правы. Они действительно вспоминают эти встречи с большим чувством. Но, очевидно, ваши отношения были гораздо глубже, чем вы думаете. Это были не просто мимолетные встречи. Каждая переворачивала жизнь женщины, с которой у вас была интимная связь. Оксана Григорьевна вспоминает о вашем романе как о самом ярком событии в своей жизни. Она до сих пор помнит все в деталях. Но дело в том, что тогда у нее должен был родиться мальчик. Возможно, ваш сын, Халупович. Однако, уехав из Киева, вы больше ей не позвонили. И она приняла трудное решение, согласившись на аборт. В результате мальчика она потеряла, и у нее никогда не будет сына, о котором она страстно мечтала.

— Мальчик, — прошептал Халупович, — какой же я был идиот!

— Вот видите. Вы ничего о них не знали. Очевидно, в вас есть нечто такое, что нравится женщинам. Ваш ум, ваша энергетика, ваше обаяние. Но нельзя думать только о собственных удовольствиях Халупович. Жизнь устроена так, что нужно думать и об окружающих. Иногда мы — вольно или невольно — причиняем им боль, страдания. Жизнь — это загадка. Наши судьбы сцепляются с судьбами других людей, и все мы образуем единое целое. Движение души каждого из нас отражается на душах окружающих. Я давно пришел к такому выводу.

— Спасибо, что рассказали мне об этом, — взволнованно произнес Халупович. — Кажется, мне нужно пересмотреть свои взгляды на некоторые вещи. Как вы полагаете?

— Никогда не поздно начать новую жизнь, — пошутил Дронго. — Хотя я не верю, что человек может измениться в сорок лет. Но мне нравится ваш эпикурейский характер, ваш оптимизм. Нужно лишь внимательнее относиться к другим людям — и к хорошим, и к плохим. Вот и весь рецепт лекарства, который я могу вам дать.

В кабинете послышался шум шагов и Дронго открыл дверь. Он увидел вошедшего Бозина, который, проходя к столу, недовольно взглянул на Скрёбова. Вошедший следом майор Озиев остался стоять у двери.

— Как ваши дела, Валентина Олеговна? — спросил Бозин.

— Он во всем признался, — ответила Линовицкая, — говорит, что втянул в это дело своего брата, который, правда, ни о чем не догадывается.

— Мы привезли его брата, — пояснил Бозин и, увидев входившего в кабинет Дронго, кивнул ему в знак благодарности. — Вы были абсолютно правы. Девочку прятали у младшего брата. Сейчас она в соседней комнате вместе с Ниной, приходит в себя. Я попросил, чтобы к ним никто не входил. Пусть девочка немного отойдет от шока. А второй ее похититель сидит в приемной. Сейчас мы им устроим «братскую встречу».

— Не нужно, — взмолился Скрёбов, — я уже и так во всем сознался. Он не виноват. Это я все организовал.

— Тем не менее, мы задержим вас обоих, — заметил Бозин. — Думаю, будет лучше, если вы изложите все в письменной форме, Скрёбов. Может, тогда действительно удастся смягчить наказание вашему младшему брату.

— Я напишу, — вздохнул Скрёбов, — и про девочку, и про Ольгу.

— И про домработницу, — быстро вставил Бозин.

— Я ее не убивал, — твердо ответил Скрёбов, — вы мне этого не говорите. Я не был в тот день в квартире Эдуарда Леонидовича.

— Кто же тогда ее отравил? — поинтересовался Бозин.

— Этого я не знаю, — ответил Скрёбов, — действительно не знаю. Ну зачем мне травить женщину? Глупо! Кому она мешала?

— Может, вы хотели отравить не ее? — предположил Бозин. — Вполне вероятно, что не рассчитали концентрацию.

— Какую концентрацию? — не понял водитель.

— Вы могли рассчитывать поживиться крупной суммой, которая была в доме Халуповича. Возможно, у вас был ключ от входной двери. Войдя в дом, вы подсыпали яд в воду, полагая, что Халупович, выпив ее, потеряет сознание, когда останется один. А уже затем вы войдете в квартиру и заберете деньги. Кроме того, вам не обязательно было самому отравлять воду. Достаточно было сделать дубликат ключа и отдать его кому-то другому. Например, младшему брату.

— Нет, — ошалело ответил Егор, глядя на следователей, — нет, нет. Я этого не делал. И даже не думал об этом. С девочкой все случайно получилось. Сам не знаю, почему я так сделал. Будто бес попутал. Она случайно мне попалась. Наверное, это было испытание. Я и не думал ее красть. А тут еще Эдуард Леонидович несколько раз повторил, как ему важна эта девочка. Ну, я и сорвался. Дурак, конечно. Не понимал, что делаю. А потом с Олей… Честное слово, это было как наваждение. Она, наверное, видела, что я проверял багажник, боясь, что девочка задохнется. Я ведь ей даже кляп не вставлял, чтобы она могла свободно дышать.