Час Ноль - Кристи Агата

В спальне Томаса Ройда было не прибрано, кругом в беспорядке валялась одежда. На столе — трубки и пепел. Кучка пепла была и возле кровати, на которой лежал раскрытый томик Киплинга «Ким».

— Привык, что за ним убирают туземцы, — проворчал Баттл. — Любит читать классиков. Консервативный тип.

Комната Мэри Олдин была небольшой, но уютной. Баттл окинул взглядом полки: тут были книги о путешествиях, лежали старомодные серебряные гребни. Обои и мебель здесь были более современные, чем в других комнатах.

— Эта не так старомодна, — сказал Баттл. — И фотографий нет. Она не живет прошлым.

Далее шли три или четыре пустых комнаты и две ванных. В них убирались и держали наготове для возможных гостей.

Следующими по коридору были две большие комнаты, принадлежавшие леди Трессилиан. За ними, если спуститься на три ступеньки вниз, — две комнаты с ванной, которые занимала чета Стрэнджей.

Баттл не стал тратить время на осмотр комнаты Невила. Он взглянул через открытое окно вниз на отвесные скалы, о которые бились волны Окно выходило на запад, в сторону Лысой Головы. Там, где утес выступал над морем, вода ревела и пенилась.

— Солнце бывает только после полудня, — пробормотал Баттл. — А утром здесь довольно мрачно. При низком приливе даже водорослями пахнет. И этот утес в форме черепа такой угрюмый. Не удивительно, что он притягивает самоубийц.

Через дверь, которая утром была заперта, он прошел в соседнюю комнату. Здесь все было в совершеннейшем беспорядке. Везде разбросана одежда: тончайшее нижнее белье, чулки, вывернутые наизнанку снятые в спешке джемперы, на спинке стула висело модное летнее платье. Баттл заглянул в шкаф: множество мехов, вечерних нарядов, шорт, костюмов для игры в гольф, домашней одежды.

Закрыв дверки, Баттл почти с благоговением заметил:

— Дорогие удовольствия. Мужу она обходится в копеечку.

— Может быть, поэтому… — нерешительно предположил Лич, но не договорил.

— Ему нужны были эти сто или пятьдесят тысяч фунтов? — докончил за него Баттл. — Может быть. Посмотрим, что он сам нам скажет.

Они спустились в библиотеку. Уильямса отправили сказать слугам, что они могут приступить к своим обязанностям. Членам семьи было разрешено пройти в свои комнаты. Им сообщили также, что инспектор Лич хотел бы побеседовать с каждым в отдельности, начав с мистера Невила Стрэнджа.

Когда Уильямс вышел, Баттл и Лич уселись за массивным викторианским столом. В углу комнаты расположился молодой полицейский, держа наготове бумагу и карандаш.

— Начинай, Джим, — сказал Баттл. — И постарайся произвести впечатление.

Лич кивнул, а Баттл по привычке потер подбородок и нахмурился.

— Хотел бы я знать, чего это у меня из головы не выходит Эркюль Пуаро.

— Это вы о том старичке бельгийце? Забавный малый…

— Скажешь тоже, забавный, — возразил Баттл. — Да он так же опасен, как черная мамба или самка леопарда; он только прикидывается простачком. Жаль, что его здесь нет. Он бы нам очень пригодился.

— Чем?

— Знанием психологии, — сказал Баттл. — Настоящей психологии, а не той чепухи, которую выдают за нее люди, ничего в этом не смыслящие. — Он с горечью вспомнил мисс Эмфри и свою дочь Сильвию. — Да… настоящее знание психологии — это когда можешь объяснить, почему колеса крутятся. Один из приемов Пуаро — заставить убийцу говорить. Он считает, что рано или поздно любой человек обязательно скажет правду, ведь в конечном счете это проще, чем лгать. А заговорив, непременно допустит неточность — вроде бы малозначащую, но здесь-то и попадается!

— Так вы хотите сделать так, чтобы Стрэндж выдал себя?

Баттл рассеянно кивнул, а затем озадаченно добавил:

— Что меня действительно волнует, так это почему я вдруг вспомнил об Эркюле Пуаро. Я вспомнил о нем наверху… Что же я там такого видел, что мне напомнило об этом коротышке?

Разговор прервало появление Невила Стрэнджа. Он выглядел бледным и обеспокоенным, но нервничал значительно меньше, чем утром за завтраком. Баттл испытующе взглянул на него. Маловероятно, чтобы человек, зная (а он должен знать, если хоть немного соображает), что оставил отпечатки на орудии преступления и что эти отпечатки сняты полицией, не проявлял никакого беспокойства и не пытался бы отрицать свою вину.

Поведение Невила Стрэнджа выглядело вполне естественным. Он казался взволнованным, расстроенным и самую малость, как того требовали обстоятельства, нервничал.