Родимые пятна - Дюнан Сара

— Да, вероятно, я смогу с вами встретиться. Еще одна пауза. Я слышала, как на другом конце провода он вздохнул, но не похоже, чтобы слишком переживая свою вину.

— Прекрасно! Но я позвонил еще и затем, чтобы извиниться. Догадываюсь, что вы могли подумать. Но поверьте, меньше всего я хотел вас обидеть, лишь позже сообразив, как все это… как грубо все это прозвучало.

Я слушала и все еще не могла понять, что стоит за его словами. А он продолжал:

— Ох, приходите, Ханна. Не будьте так холодны, как все англичане. Я понимаю, что поступил как последний идиот. Но поверьте, у меня в тот момент действительно не было возможности… не было должной свободы выбора. И объяснить я ничего вам не мог. Это связано с моей работой, а она достаточно конфиденциальна. Так не позволите ли мне, во искупление моей неучтивости, пригласить вас отужинать?

Чертов нахал! Послать бы его куда подальше, вель след удара, нанесенного моему самолюбию, как синяк под глазом— хоть и превратился из сине-багрового в желтый, но все еще не прошел.

— Нет проблем. Ближе к Пасхе я снова буду в Париже. Тогда и позвоню.

Но мы оба знали, что я кривлю душой.

— Могу подхватить вас минут через сорок пять. Я слышал, здесь есть новый ресторан, только он за городом. Ужин за мой счет, разумеется. Мне подождать вас у отеля?

— Давайте-ка, мсье, раз уж вы раздобыли этот номер, ограничимся телефонным разговором. Так и время ваше, и деньги будут сохраннее.

— Ханна, зря вы так. Не стоит усугублять положение дел. Поверьте, с моей стороны это не просто желание загладить вину. Мне действительно хочется вас увидеть.

Я перевела дыхание.

— Ладно. Я буду ждать вас в сквере перед собором в девять тридцать. Но если вы опоздаете хоть на минуту, то, уверяю вас, сразу уйду.

Итак, гордость подавлена, но иной раз это приятнее, чем думаешь. Я приняла ванну, вымыла голову— не столько по случаю предстоящего свидания, сколько просто потому, что ее уже и пора было мыть. Мучительно не хотелось браться за тушь для ресниц, ну да ладно, самую малость, чтобы глаза казались побольше. Затем я немного подпорола шов наперника на одной из подушек и запихнула туда открытки. Поскольку у меня не было иголки с нитками, я просто натянула наволочку так, чтобы дыра находилась в закрытой ее стороне. Теперь, если кто и заглянет в мою светелку, ему вряд ли удастся найти искомое. Вспоминая, по прошествии времени, этот эпизод, я понимала, что действовала скорее инстинктивно, нежели по велению разума, но всерьез я не допускала мысли, что мою комнату действительно будут обыскивать. Просто иногда делаешь что-то на всякий случай. Это был как раз такой случай. Затем я накинула пальто и вышла.

Вечер сиял великолепием, хоть и похолодало, но в чистом воздухе прозрачно светилась надкушенная луна и небольшое количество звезд. Сквер находился прямо перед моим пансионом. Два подростка на скамейке справа прикрывали ладонями огоньки своих сигарет. Курение — это одна из тех вещей, которая помогает им почувствовать себя взрослыми. Не знают, глупые, что юность и так пролетит слишком быстро. Я прошла мимо них к фасаду собора с его огромным круглым окном, забранным резной каменной розеткой. Камень призрачно мерцал в свете уличных фонарей, не столько приветливо, сколь импозантно. Двери собора были заперты. А что же будет, если верующий ощутит духовный кризис после десяти часов вечера? Дьявол наверняка успеет до утра забрать его душу. Я посмотрела на часы: 9.28. Сначала послышались шаги. Шаги по брусчатке мостовой. Повернувшись, я смотрела, как он приближается. В длинном пальто с поясом и темных начищенных туфлях, ну вылитый Жан-Поль Бельмондо. Это шло ему. Он остановился в нескольких ярдах от меня. Я подумала, подавать ли ему руку, но уверенности в том, что рукопожатие кому-то из нас двоих доставит удовольствие, у меня не было.

— Добрый вечер, Ханна. Я так рад, что вы согласились прийти.

Он был явно смущен. Но и чувство вины тоже шло его красоте. А я, хоть и не мстительна, порадовалась, что он испытывает неловкость.

— Может, пройдемся? Я припарковался на соседней улице.

Мы шли неторопливо, но не разговаривали. Машина его оказалась больше, чем я ожидала, она была новой и сияющей. Он открыл передо мной переднюю дверь. Внутри пахло новой кожей. Он заметил, что я это заметила.

— Виноват. Мне эту машину предоставили на службе.

Усадив меня, он сел за руль, вставил ключ в замок зажигания и тут же включил музыку. Зазвучали виолончели и скрипки. Вивальди. И только после этого, повернув ко мне голову, спросил: