Восточный экспресс - Кристи Агата

– Помните, я просил графиню описать ее гувернантку или компаньонку? Я уже решил для себя, что, если Мэри Дебенхэм причастна к делу Армстронгов, она должна была фигурировать в этом доме скорее всего в таком качестве.

– Пусть так, но ведь графиня Андрени описала вам женщину, ничем не напоминающую мисс Дебенхэм.

– Вот именно. Рослую, рыжеволосую женщину, средних лет – словом, до того не похожую на мисс Дебенхэм, что это уже само по себе весьма знаменательно. А потом ей потребовалось срочно придумать фамилию этой гувернантке, и тут она окончательно выдала себя благодаря подсознательной ассоциации. Она, как вы помните, назвала фамилию Фрибоди.

– Ну и что?

– Так вот, вы этого можете и не знать, но в Лондоне есть магазин, до недавних пор называвшийся «Дебенхэм и Фрибоди». В голове графини крутится фамилия Дебенхэм, она лихорадочно подыскивает другую фамилию, и естественно, что первая фамилия, которая приходит ей на ум, – Фрибоди. Тогда мне все стало ясно.

– Итак, она снова нам солгала? Почему она это сделала?

– Опять-таки из верности друзьям, очевидно. Должен сказать, что это усложняет все дело.

– Ну и ну! – вскипел мсье Бук. – Неужели здесь все лгут?

– А вот это, – сказал Пуаро, – мы сейчас узнаем.

Глава восьмая. Новые удивительные открытия

– Теперь меня уже ничем не удивишь, – сказал мсье Бук. – Абсолютно ничем. Даже если все пассажиры поезда окажутся чадами и домочадцами Армстронгов, я и то нисколько не удивлюсь.

– Весьма глубокое замечание, – сказал Пуаро. – А вам бы хотелось услышать, что может нам сообщить итальянец – самый, по вашему мнению, подозрительный пассажир?

– Вы собираетесь преподнести нам еще одну из своих знаменитых догадок?

– Вы не ошиблись.

– Поистине просто сверхъестественное дело, – сказал доктор Константин.

– Ничуть, вполне естественное.

Мсье Бук в комическом отчаянии развел руками:

– Ну если уж оно кажется вам естественным, друг мой… – он осекся: Пуаро попросил официанта пригласить Антонио Фоскарелли.

Огромный итальянец с настороженным видом вошел в вагон. Он озирался, как затравленный зверь.

– Что вам от меня нужно? – сказал он. – Я уже все сказал… Слышите – все! – и он ударил кулаком по столу.

– Нет, вы сказали нам далеко не все! – решительно оборвал его Пуаро. – Вы не сказали правды!

– Правды? – итальянец кинул на Пуаро встревоженный взгляд. Он сразу сник, присмирел.

– Вот именно. Не исключено, что она мне и без того известна. Но если вы поговорите со мной начистоту, это сослужит вам добрую службу.

– Вы разговариваете точь-в-точь как американская полиция. От них только и слышишь: «Выкладывай все начистоту, выкладывай все начистоту», – знакомая музыка.

– Вот как, значит, вы уже имели дело с нью-йоркской полицией?

– Нет, нет, что вы! Им не удалось найти никаких улик против меня, хотя, видит Бог, они очень старались.

– Вы имеете в виду дело Армстронгов, не так ли? – спросил Пуаро спокойно. – Вы служили у них шофером?

Его глаза встретились с глазами итальянца. С Фоскарелли бахвальство как рукой сняло – казалось, из него выпустили весь воздух.

– Если вы и так все знаете, зачем спрашивать меня?

– Почему вы солгали нам сегодня утром?

– Из деловых соображений. Кроме того, я не доверяю югославской полиции. Они ненавидят итальянцев. От них справедливости не жди.

– А может быть, как раз наоборот, вы получили бы по справедливости?

– Нет, нет, я не имею никакого отношения к вчерашнему убийству. Я не выходил из купе. Зануда англичанин подтвердит мои слова. Я не убивал этого мерзавца Рэтчетта. У вас нет никаких улик против меня.

Пуаро, писавший что-то на клочке бумаги, поднял глаза и спокойно сказал:

– Отлично. Вы можете идти.

Фоскарелли тревожно переминался с ноги на ногу и не уходил:

– Вы же понимаете, что это не я… Что я не мог иметь никакого отношения к убийству.

– Я сказал, вы можете идти.

– Вы все сговорились. Хотите пришить мне дело из-за какого-то мерзавца, по которому давно электрический стул плачет. Просто позор, что он тогда избежал наказания. Вот если б я очутился на его месте… если б меня арестовали…

– Однако арестовали не вас. Вы же не участвовали в похищении ребенка.

– Да что вы говорите! На эту малышку все нарадоваться не могли. Она звала меня Тонио. Залезет, бывало, в машину и держит руль, будто правит. Все ее обожали, весь дом! Даже до полиции под конец это дошло. Прелесть, что за девчушка!