Слоны умеют помнить - Кристи Агата

– Она попросила вас об этом?

– Да.

– Впервые увидев вас на приеме?

– До того мы ни разу не встречались.

– И вам это не показалось необычным?

– Все, что она говорила, показалось мне необычным. Должна сказать, – добавила миссис Оливер, – что миссис Бертон-Кокс произвела на меня крайне неприятное впечатление.

– Она действительно очень неприятная женщина.

– Но ты собираешься замуж за ее сына?

– Ну, мы об этом подумываем, но я еще не решила. Вы знали, о чем она говорит?

– Знала то, что, очевидно, известно каждому, знакомому с вашей семьей.

– Что мои родители, после того как отец уволился из армии, купили дом в сельской местности, что однажды они пошли прогуляться на скалу и что их обнаружили там застреленными. Рядом лежал револьвер моего отца. Кажется, в доме было два револьвера. Так и не выяснили, было ли это самоубийство по уговору или же кто-то из моих родителей убил другого и покончил с собой. Возможно, вы все это уже знаете.

– В известной степени, – отозвалась миссис Оливер. – По-моему, это произошло лет двенадцать тому назад.

– Примерно.

– И тебе тогда было лет двенадцать-четырнадцать.

– Да.

– В то время меня не было в Англии – я читала лекции в Америке, – объяснила миссис Оливер. – Я узнала об этом из газет. Пресса много писала о случившемся, так как мотивы были абсолютно непонятны. Помню, газеты упоминали, что твои родители всегда жили счастливо. Меня это интересовало, так как в молодости я их знала – особенно твою мать. Мы с ней учились в школе, но потом наши пути разошлись. Мы обе вышли замуж, и она куда-то уехала с мужем-военным – кажется, в Малайю. Но она попросила меня стать твоей крестной. Так как твои родители жили за границей, я годами с ними не встречалась, но иногда виделась с тобой.

– Да. Помню, как вы забирали меня из школы и угощали вкусными вещами.

– Ты была необычным ребенком – любила икру.

– Я и теперь ее люблю, – сказала Селия, – только меня ею не так уж часто угощают.

– Сообщение о трагедии меня потрясло. Насколько я поняла, не вынесли никакого определенного вердикта – мотив так и не установили, не было свидетельств ни о ссоре, ни о нападении кого-то постороннего. Но постепенно я об этом забыла – я уже говорила тебе, что тогда была в Америке. Прошло несколько лет, прежде чем я увидела тебя снова, и, естественно, я не стала упоминать о случившемся.

– Да, разумеется, – кивнула Селия.

– Часто бывает, что с твоими знакомыми происходит что-то необычное, – продолжала миссис Оливер. – Конечно, если речь идет о близких друзьях, то понимаешь, что к чему, но если это люди, которых ты не видела много лет, то приходится блуждать в потемках.

– Вы всегда были очень добры ко мне, – сказала Селия. – Присылали мне хорошие подарки – особенно к совершеннолетию.

– В это время девушки часто нуждаются в карманных деньгах, – заметила миссис Оливер. – Им нужно так много вещей.

– Я всегда считала вас чутким и тактичным человеком – не похожим на тех, которые пристают с вопросами и хотят все о тебе знать. Вы водили меня в кино, угощали и разговаривали со мной так, словно были моей дальней родственницей. Я очень это ценю. Слишком часто мне приходилось сталкиваться с любителями совать нос в чужие дела.

– Каждый сталкивается с ними рано или поздно, – промолвила миссис Оливер. – Теперь ты понимаешь, как я расстроилась на этом приеме. Просто чудовищно, когда к тебе обращается с такой просьбой абсолютно незнакомый человек вроде этой миссис Бертон-Кокс. Я не могла понять, почему это ее интересует. Это абсолютно не ее дело. Если только…

– Если только это не связано с моим предполагаемым браком с Дезмондом. В конце концов, он ее сын.

– Все равно я не понимаю, каким образом это ее касается.

– Ее все касается. Она слишком любопытна – помимо ее прочих непривлекательных черт.

– Но Дезмонд, надеюсь, не таков?

– Нет, нет. Я очень люблю Дезмонда, и он любит меня. Но мать его мне не нравится.

– А ему она нравится?

– Право, не знаю, – ответила Селия. – Может, и да – все бывает, не так ли? Как бы то ни было, я сейчас не хочу выходить замуж – слишком много «за» и «против». Вам, должно быть, интересно, почему миссис Проныра-Кокс попросила вас вытянуть из меня сведения о гибели моих родителей и тут же передать их ей. Кстати, вы спрашиваете меня об этом или нет?

– О том, известно ли тебе, кто из твоих родителей убил другого или это было двойное самоубийство? Ты это имеешь в виду?

– В общем, да. Но я также хотела спросить, передали бы вы сведения миссис Бертон-Кокс, если бы получили их от меня?

– Разумеется, нет, – ответила миссис Оливер. – Я ничего не стала бы передавать этой женщине. Я скажу ей, что это не касается ни ее, ни меня и что я не намерена ничего у тебя узнавать.

– Так я и думала, – облегченно вздохнула Селия. – Я знала, что могу вам доверять, поэтому расскажу все, что мне известно.

– Тебе незачем это делать. Я ни о чем тебя не прошу.

– Да, но я все-таки вам отвечу одним словом – ничего.

– Ничего, – задумчиво повторила миссис Оливер.

– Да, ничего. Меня тогда не было там. Я не помню, где я была, – думаю, в школе в Швейцарии или гостила у подруги на каникулах. За эти годы у меня в голове все смешалось.

– Очевидно, не стоило надеяться, что ты что-то знаешь, учитывая твой возраст во время трагедии.

– А как вам кажется – я могу что-то знать?

– Ну, ты сказала, что тебя тогда не было дома. Если бы ты была там, то, наверное, могла бы знать что-нибудь. Дети и подростки часто многое замечают, но редко говорят об этом – тем более если их расспрашивает полиция.

– Пожалуй, вы правы. Но мне ничего не известно. А что думала полиция? Надеюсь, вы не возражаете, что я об этом спрашиваю. Ведь я не читала никаких сообщений ни о дознании, ни о следствии.

– Очевидно, в полиции считали это двойным самоубийством, но едва ли у них было хоть какое-то представление о причине.

– Хотите знать, что я думаю?

– Нет, если ты не хочешь, чтобы я это знала.

– Но вам, наверное, интересно. В конце концов, вы пишете детективные истории о людях, которые убивают себя или друг друга по какой-то причине.

– Ну, мне в самом деле интересно, – призналась миссис Оливер. – Но я не собиралась обижать тебя, вытягивая сведения, которые меня не касаются.

– Меня тоже часто это интересовало, – сказала Селия, – но я почти ничего не знала о том, что происходило дома. Каникулы я провела по обмену на континенте, поэтому долго не видела родителей. Один или два раза они приезжали ко мне в Швейцарию – вот и все. Выглядели они как обычно – только немного постарели. Думаю, отец был чем-то болен – сердце или что-то еще. Мама тоже нервничала из-за своего здоровья – хотя ипохондриком она не была. Друг с другом они общались вполне нормально. Ничего такого я не заметила…

– Вряд ли стоит ломать над этим голову, – сказала миссис Оливер. – Все давно кончено. Никто ведь не утверждал, будто твой отец намеренно убил твою мать или она намеренно убила его.

– Если бы мне пришлось выбирать, – промолвила Селия, – то я бы подумала, что отец убил мать. Мужчина скорее застрелит женщину, чем наоборот. Не думаю, чтобы женщина – тем более такая, как моя мать, – могла бы застрелить своего мужа. Если бы она хотела его убить, то использовала бы какой-нибудь другой способ. Но я не верю, что кто-то из моих родителей мог захотеть убить другого.

– Значит, это дело рук кого-то постороннего.

– Смотря что понимать под посторонним.

– Кто еще жил в доме?

– Пожилая экономка, подслеповатая и тугоухая, иностранная девушка, которая была моей гувернанткой, а потом вернулась ухаживать за матерью, когда она была в больнице, и моя тетя, которую я всегда недолюбливала. Не думаю, чтобы кто-то из них мог затаить злобу против моих родителей. Никто ничего не получил после их смерти, кроме меня и моего брата Эдуарда, который младше меня на четыре года. Мы унаследовали деньги, но их было не так уж много. Конечно, отец получал пенсию, а мать – маленький доход. Но о богатстве говорить не приходится.

– Мне жаль, если я огорчила тебя своими вопросами, – сказала миссис Оливер.

– Вы меня не огорчили. Просто напомнили мне о происшедшем, и это меня заинтересовало. Теперь, став взрослой, я хотела бы знать правду. Я ведь любила родителей – не безумно, а так, как любят все дети, – но понимаю, что ничего о них не знала. Не знала, как они жили, что их волновало. Да, я хотела бы все знать. Это как заноза, которая не дает тебе покоя. Если бы я знала, то перестала бы об этом думать.

– Значит, ты об этом думаешь?

Некоторое время Селия молча смотрела на миссис Оливер, словно стараясь принять решение.

– Да, – ответила она наконец. – Я думаю об этом почти постоянно. Я чувствую, что должна во всем разобраться. И Дезмонд со мной согласен.