Врата судьбы - Кристи Агата

– Скоро вы сможете работать шеф-поваром в фешенебельном ресторане, – сказала Таппенс. – Это любимый десерт Дженет.

– Да, мэм. А еще я приготовил кекс из патоки, мастер Эндрю любит этот кекс.

– Комнаты все готовы?

– Да. Миссис Шаклбери пришла сегодня пораньше. В ванную комнату мисс Деборы я положил сандаловое мыло. Это ее любимое, я знаю.

Таппенс облегченно вздохнула при мысли о том, что к приезду ее семейства все готово.

Через несколько минут раздался сигнал автомобиля, и из-за поворота показалась машина, за рулем которой сидел Томми. Машина остановилась у подъезда, и из нее вышли гости – Дебора, все еще красивая женщина лет сорока, пятнадцатилетний Эндрю, Дженет, которой было одиннадцать, и семилетняя Розали.

– Здравствуй, бабушка, – приветствовал Таппенс Эндрю.

– А где Ганнибал? – кричала Дженет.

– Хочу чаю, – заявила Розали, выказывая намерение удариться в слезы.

Состоялся обмен приветствиями. Альберт проследил за тем, чтобы были выгружены все семейные сокровища, включая ежика, аквариум с рыбками и хомяка в клетке.

– Так вот он какой, этот новый дом, – сказала Дебора, обнимая мать. – Он мне очень нравится.

– Можно мы посмотрим сад? – спросила Дженет.

– После чая, – сказал Томми.

– Хочу чаю, – твердила Розали, ясно давая всем понять, что именно следует делать в первую очередь.

Все направились в столовую, где был сервирован чай, встреченный с полным удовольствием.

– Что это за разговоры я все время о тебе слышу, мама? – спросила Дебора, которая всегда была строга с матерью, считая, что она нуждается в постоянном присмотре.

С чаем было покончено, и все снова оказались на свежем воздухе – дети носились по саду в поисках развлечений, сопровождаемые Ганнибалом и котом Томасом, которые выскочили из дома, желая участвовать в общем веселье.

– Чем же ты теперь занимаешься? – настойчиво допытывалась Дебора.

– Мы прекрасно устроились и ведем вполне степенную жизнь, – ответила Таппенс.

Ответ Дебору явно не удовлетворил.

– Но у тебя ведь были какие-то дела. Были, я знаю, ведь верно, папа?

Томми подошел к ним с Розали, сидевшей у него на закорках. Дженет в это время обследовала новую территорию, а Эндрю озирался вокруг, совсем как взрослый.

– Были, были у тебя разные дела, – не унималась Дебора. – Снова вернулась к этим старым играм, изображала из себя миссис Бленкинсоп. Вся беда с тобой в том, что ты никак не угомонишься – опять эти «Н или М?» и еще бог знает что. Дерек кое-что услышал и написал мне.

– Дерек! А он-то что может знать? – спросила Таппенс, удивленная упоминанием о своем сыне.

– Дерек всегда все знает. И ты тоже хорош, папа, – обернулась Дебора к отцу. – Тоже принялся за старое. Я-то думала, что вы переехали сюда, чтобы жить на покое, отдыхать и наслаждаться жизнью.

– Именно это мы и собирались делать, – сказал Томми, – однако судьба распорядилась иначе.

– Коварная судьба, – сказала Таппенс. – Пещера бед, Форт страха.

– Флекер, – подсказал Эндрю, гордясь своей эрудицией. Он увлекался поэзией и надеялся, что и сам в будущем станет поэтом. Он продолжал цитировать:

• Четыре входа в городе Дамаске:
• Врата судьбы, Врата пустыни,
• Пещера бед, Форт страха.
• О караван, страшись пройти под ними.
• Страшись нарушить их молчанье песней.
• Молчанье там, где умерли все птицы,
• И все же кто-то свищет, словно птица.

Легка на помине, стайка птиц пролетела у них над головами, сорвавшись с крыши дома.

– Что это за птички, ба? – спросила Дженет.

– Ласточки. Они собираются лететь на юг, – ответила Таппенс.

– А они вернутся к нам снова?

– Конечно, на будущий год они снова будут здесь.

– И пролетят через Врата судьбы, – с довольным видом заметил Эндрю.

– Этот дом когда-то назывался «Ласточкино гнездо», – сказала Таппенс.

– Вы как будто бы не собираетесь здесь оставаться, – сказала Дебора. – Отец писал мне, что вы уже приискиваете себе другой дом.

– А почему? – спросила Дженет, Роза Дартл^[18] этого семейства. – Мне нравится этот.

– Могу перечислить некоторые причины: «Черная стрела», Александр Паркинсон, Оксфорд и Кембридж, фарфоровая садовая скамеечка, грин-хен-Ло, КК, чрево Матильды, Каин и Авель, «Верная любовь»…

– Довольно, Томми, замолчи. Это мой список, тебя он не касается, – остановила мужа Таппенс.

– Но что все это означает? – недоуменно спросила Дженет.