Список донжуанов - Полякова Татьяна Викторовна

— Я тебя убью, — заявил мне супруг на прощание, а я ему не поверила.

Оказалось, зря. Послушать сумасшедшую, что в настоящее время таращила на меня глаза, так муженек именно это и задумал: укокошить меня. Ни много ни мало. Правда, во мне жила надежда, что эта девица и впрямь сумасшедшая. Однако кое-какие события…

Все началось полгода назад, то есть по-настоящему-то четыре с половиной года, — именно тогда я вышла замуж. Зачем, до сих пор не могу понять, добро бы гнал кто или влюбилась без памяти. Ничего подобного.

Познакомились мы в мае (вот оттого, должно быть, я теперь и маюсь), я возвращалась из бассейна, это добрых пять остановок до моего дома. День не задался, настроение так себе, даже бассейн его не улучшил. Троллейбусы выстроились вереницей насколько глаз хватало: в очередной раз отключили электроэнергию, маршрутки брали штурмом, автобусы растворились на просторах города, как всегда в такое время, а тут еще пошел дождь. Сначала мелкий, серенький и холодный, потом грохнуло, небо рассекла огненная стрела, земля вздрагивала от ударов, и дождь хлынул как из ведра.

Я укрылась на автобусной остановке, но все равно вымокла до нитки, замерзла, начала клацать зубами, вводя граждан по соседству в легкий трепет, и в конце концов решила ехать на такси, предварительно проведя ревизию кошелька. Если повстречается хороший человек, до дома хватит, если нет, пробегусь немного — все лучше, чем здесь мерзнуть. Я отважно выскочила на дорогу, махнула рукой, и возле меня остановился «Мерседес». Дверь распахнулась, я юркнула в машину, сжавшись в комок, оттого что все-таки основательно вымокла.

Справедливости ради надо сказать, что в тот момент я не заметила ни марки машины, ни тем более сердобольного водителя. Видеть-то я его видела, но занимал он меня крайне мало, гораздо важней был тот факт, что в кабине оказалось тепло, от меня вроде бы даже пар повалил. Впрочем, это скорее всего преувеличение.

— Замерзли? — поинтересовался мужчина, и я трижды кивнула, одного раза было явно недостаточно, чтобы выразить мои чувства.

Когда сидишь с синими губами, мокрые джинсы противно липнут к ногам, а с волос капает, в голову не приходят романтические мысли, ко мне, по крайней мере, точно. Поэтому я вовсе не пришла в восторг, когда парень решил познакомиться со мной.

— Как вас зовут? — спросил он с улыбкой, а я на всякий случай решила присмотреться к нему.

Выглядел он неплохо. Я бы даже сказала — очень неплохо, и, если б я сама в тот момент не походила на мокрую курицу, выразилась бы еще определеннее: он здорово смахивал на мужчину моей мечты. Тут я обнаружила, что сижу в «Мерседесе», но вовсе не обрадовалась этому, а скорее разозлилась. Парень был при всем параде, а я выглядела на двойку с минусом. Да и на что мне мечта, которая через пять минут растворится за пеленой дождя? Однако на вопрос надо было как-то отвечать, и я ответила:

— Симона. — Именно так назвала меня мама. Не знаю, что ее сподвигло. Большое ей за это спасибо. При знакомстве у меня никаких проблем с темой для беседы, стоит только представиться,

Вот и сейчас парень поднял брови, вроде не поверив, переспросил:

— Симона? — И, разумеется, добавил:

— Редкое имя. А меня зовут Сергей. Как видите, ничего оригинального.

— Считайте, вам повезло, — заметила я. — Вот здесь остановите, пожалуйста. — Я кивнула на автобусную остановку.

— Где вы живете? — спросил Сергей.

— Тринадцатый дом, — ответила я, извлекая кошелек из сумки.

— Я вас довезу до подъезда. Дождь, — пояснил он, точно извиняясь, и улыбнулся шире:

— Денег не надо.

— Как хотите, — нахмурилась я, с новой силой чувствуя себя мокрой курицей и начиная ненавидеть за это Сергея.

Мы въехали во двор и возле моего подъезда влетели правым передним колесом в люк канализационного колодца, который никто не потрудился закрыть. Сергей то ли просто плохо видел, то ли ему мешал дождь, то ли он увлекся разглядыванием моей физиономии. Итог был плачевным: выбраться без посторонней помощи «Мерседес» не смог.

Если бы машина не стоила кучу денег или я в тот миг не была чересчур критична к своей внешности, то смело решила бы: парень сделал это нарочно, но тогда лишь хмуро изрекла:

Надо было высадить меня на остановке. Что вы измерены делать?

— Ждать, когда кончится дождь, — заявил он. Незаметно было, что происшествие его сильно огорчило.

— Тогда всего доброго, — пожала я плечами, собираясь рвануть в родной подъезд.

— А вы не могли бы проявить сострадание? — весело осведомился парень. Подозрения, что в колодец он попал не случайно, во мне лишь окрепли.

— Надеетесь, что я начну выталкивать вашу машину? — съязвила я.

— Что вы, всего лишь чашка кофе для неудачника.

Хватило бы тогда у меня ума вежливо отказать ему или сообщить, что дома чудовищно ревнивый муж, и никакой головной боли в настоящий момент не было бы, а также скверных перспектив и прочих подобных радостей. Но врать я не стала и отказывать тоже, пожала плечами и кивнула:

Идемте.

Мы поднялись на второй этаж, я позвонила в дверь, видя, как физиономия парня лишается сияющей улыбки. Не знаю, с чего он взял, что в квартире мы будем одни. В любом случае с иллюзиями надо расставаться легко.

— Мона, — послышался из-за двери мамин голос, — это ты?

— Я, мама, — бодро гаркнула я.

Дверь распахнулась, а физиономия Сергея вытянулась. Так случается всегда, когда люди впервые видят мою маму.

В тот день мама оделась простенько: расшитый золотом халат красного бархата, на голове розовый тюрбан с павлиньим пером, в руках неизменный мундштук такой длины, что он больше походил на копье. Сигарета отсутствовала, мама не так давно бросила курить.

— Здравствуй, радость моя, — пропела мама, пропуская меня в прихожую, и едва не хлопнула парня дверью по носу, потому что видела она неважно, а очки принципиально не носила, решив, что они ее старят.

Мама родила меня в сорок два года. Сейчас определить ее возраст было совершенно невозможно. Я так даже и не пыталась. Главное — успеть привыкнуть к маминому облику, который постоянно менялся. И дело вовсе не в тряпках или цвете волос. Мама первой занялась в нашем голоде пластической хирургией и опробовала на себе все достижения в этой области, — должно быть, поэтому ее облик упорно ассоциировался у меня с Майклом Джексоном.

— Мама, это Сергей, — сказала я.

Мама насторожилась и уставилась в пространство. Я легонько подтолкнула парня, а мама улыбнулась:

— Очень приятно. Вы друг моей дочери?

— Пока нет, но надеюсь стать им, — нахально ответил Сергей, но маме это понравилось.

— Ну-ну, — пропела она. — На самом деле Мона несносная девчонка. Хотите кофе?

— С удовольствием.

— Мама, Сергей подвозил меня на машине, на улице страшный дождь, и он угодил в колодец.

— Господи помилуй. Ничего не сломал?

— Машина угодила, — поправилась я. Мама всегда требовала, чтобы я четко выражала свои мысли.

— И что с машиной?

— Стоит под окнами.

— Вы уже знаете, что делать? — обратилась мама к Сергею. Тот с готовностью кивнул.

— Переждать дождь.

— Разумно. Мона, приведи себя в порядок, а я пока займусь гостем,

Я прошла в ванную и критически уставилась в зеркало. Мог ли человек пожертвовать «Мерседесом», если мои волосы свисают мокрыми прядями, нос слегка покраснел, а губы посинели? Неужто он меня разглядел? А может — просто чокнутый? Я включила душ погорячее и оставила глупые мысли.

К тому моменту, когда я вновь предстала перед Сергеем, мой облик претерпел кое-какие изменения. Я не собиралась потрясать его воображение, чтобы он, чего доброго, не решил, что я хочу ему понравиться. Напротив, в бежевом домашнем платье и с двумя косами я выглядела мило и уютно. По крайней мере, я на это рассчитывала. Сергей, увидев меня, заметно поглупел, что в общем-то меня не удивило, особенно если учесть, что к тому моменту мама успела показать ему нашу квартиру. На людей это действует всегда одинаково: они впадают в задумчивость. У нас нет столовой или, к примеру, гостиной — просто комнаты (их пять); четыре соответствуют маминым настроениям, пятая — моя, и маму я туда дальше порога не пускаю, потому что она сразу начинает что-то переставлять и совершенствовать. Одна мамина комната сплошь розовая, шторы с рюшами, мягкие игрушки, салфеточки и цветочки в горшках; вторая черная, вместо люстры четыре гигантские свечи в напольных подсвечниках. В этой комнате хорошо бы смотрелся гроб. Слава богу, мама до этого не додумалась. Третья комната напоминала аквариум, а четвертая — сугроб, в ней сейчас сидел Сергей в компании мамы, пил кофе и непроизвольно ежился.

— Он занятный, — кивнув на него, сообщила мама. — Современные молодые люди по большей части скучны, а этот занятный.