Сбрось подругу с пьедестала - Колычев Владимир

Обида пересилила страх, и Люба открыла глаза. Но вместо Рэма обнаружила какую-то женщину в возрасте. Та стояла посреди комнаты и зло смотрела на нее. Высокая, вроде бы полноватая, но кажется стройной. Стильная прическа, макияж, летний брючный костюм. Можно было сказать, что дама красивая, если бы не ее лютый, как у ведьмы, взгляд. Он очень портил ее. И на Любу наводил порчу. Она не была робкого десятка, но сейчас ее охватила самая настоящая жуть…

– Ну чего вытаращилась?

По идее, этот вопрос должна была задать Люба. Но спросила женщина. Нагло спросила, презрительно.

– Хоть бы закрылась, шалашовка!

Только сейчас Люба поняла, что лежит перед ней совершено голая. Рэм вроде бы укрывал ее простыней. Но шелк легко соскальзывает с тела. И неудивительно, что простыня сейчас лежала на полу.

Женщина оскорбила ее. И внутри у нее все поднялось. И страх вдруг куда-то подевался.

– Где ты шалашовку видишь?

Люба глянула вправо. Никого. Влево. И там ни единой живой души. Многозначительно посмотрела на женщину. И так же многозначительно протянула:

– А-а, вот ты о ком!

– Дрянь! – взвизгнула женщина. – Собирай свои манатки и пошла отсюда!

– А ты кто такая? – вызывающе усмехнулась Люба.

Она и не думала закрываться. В конце концов эту дуру никто сюда не звал. Сама заявилась, сама и убраться должна была, увидев голую девушку.

– Кто я такая?!.. Это ты кто такая?..

В этот момент в комнату влетел растрепанный Рэм.

– Мам, ну ты чего? – растерянно пробормотал он. – Это Люба!..

– На какой свалке ты нашел эту шлюху? – набросилась на него женщина.

Теперь Люба знала, с кем имеет дело. Да и раньше могла бы догадаться. Должны же у Рэма были быть мать и отец. Сироты так хорошо не живут…

– Она не шлюха. Не надо так говорить!

– А это мне решать, что говорить, а что нет!

– А пусть говорит, что хочет! – влезла в разговор Люба.

Влипла, что называется, в историю. Но есть возможность выпутаться из нее. Она просто уйдет из этого дома. Всего-то дел – встать с кровати, одеться и сделать ручкой…

– А ты не унижайся! – осуждающе покачала она головой. – Тебе это не идет…

– Да что это такое? – вспенилась стервозная мамаша. – Какая-то дрянь смеет давать советы моему сыну!

– Вам что, на баб голых нравится смотреть? – поднимаясь в полный рост, ехидно спросила Люба. – Хотите, чтобы я вам попозировала? Ладно…

Она поставила ногу на кровать, подняла вверх руки, выгнула спину.

Мать Рэма чуть не задохнулась от возмущения и злости. Повернулась к Любе спиной и бросилась прочь из комнаты. На ходу рявкнула, обращаясь к сыну:

– Пять минут! Слышишь, пять минут!!!.. Чтобы через пять минут и духу ее здесь не было!

– Аля-улю! И трех минут хватит! – крикнула ей вслед Люба.

Она нашла свои джинсы, быстро влезла в них. Натянула футболку. Кроссовки надела, не завязывая шнурков.

Рэм молча наблюдал за ней. Вид у него виноватый. Но сказать нечего. Все правильно, о чем можно говорить со шлюхой, которая к тому же еще и мамочке дражайшей не угодила. Даже хорошо, что ее выметают из дома поганой метлой: самому объясняться не придется…

Люба выскочила из комнаты. Пересекла малый холл, спустилась по лестнице на первый этаж. В дверях дома нос к носу столкнулась с грузным мужчиной в рубахе и шортах а-ля сафари. Ни дать ни взять стареющая копия Рэма. Ясно, что его папашка.

– Оу! – расплылся в похабно-восторженной улыбке мужик. – Кого я вижу! Может, русалку?

– Русалку! – съязвила Люба. – Но не про вашу честь!

Она обогнула препятствие и выскочила во двор.

Рядом с джипом Рэма стоял роскошный новенький «Мерседес», из багажника которого водитель вытаскивал битком набитые пакеты из супермаркета. Видать, не на один день родители Рэма сюда приехали. Да хоть на целую вечность!.. Калитка была открыта, и ничто не помешало Любе выйти за ограду… Больше ее здесь никто не увидит!

Глава 4

1

– Ну и чего, спрашивается, мы сидим, а? Работы нет? Так не бывает!

Заведующая детским садом была молодая и стервозная. И своим нравом очень напоминала мать Рэма. Только вот лицом не вышла. Та хоть и вздорная баба, но красивая, холеная, утонченная. А эта страшная и худая, как вобла. Мужа нет, друга тоже, что совсем неудивительно. А кому она такая нужна, ненакрашенная?..

– Бывает и хуже. – Люба уныло глянула на начальницу. – Но реже… Перекур у меня. А что, нельзя?

Она сидела на скамейке в глубине детской площадки. У детей «тихий час», а у нее маленький перерыв. С раннего утра как проклятая вкалывала, работала так, что хоть на «доску почета» вешай. А заведующая вместо того, чтобы похвалить, бочку на нее катит. Такая если и повесит, то только под люстру на веревке без мыла.