Закон жанра - Колычев Владимир

– Ты о долгах не думай. Ты о себе думай...

Ярослав вытащил изо рта зажженную сигарету, сунул в рот Кеше. Пусть курит. А он пока что еще раз местность осмотрит. Вдруг какая опасность. Надо быть ко всему готовым...

Опорный пункт душманов был уничтожен. Ярослав дождался своих. Кешу отправили в тыл вместе с ранеными. А он сам остался в строю... Битва за перевал Сети-Кандав продолжалась.

Перевал был взят двадцать восьмого ноября. Снова переговоры с лидерами племени джардан. И опять эти переговоры ни к чему не привели – шестнадцатого декабря по Ургунским горам и ущельям прокатилось эхо артиллерийской канонады. К новому тысяча девятьсот восемьдесят восьмому году магистраль Гардез – Хост была разблокирована. Войсковая операция закончилась. Но война продолжалась...

Ярослав уже считался «дедом». Ему присвоили младшего сержанта, поставили над отделением. За стойкость и мужество, проявленные в бою, он был награжден орденом Красной Звезды. Но более всего он был бы рад, если бы его отпустили домой. Хотя бы в отпуск. Но не отпускали. В Кремле уже было принято решение о выводе войск из Афганистана. Армии готовились на выход. Части и подразделения специального назначения готовили почву для бескровного вывода войск. Разведка, работа с полевыми командирами, блокировка возможных засад на намеченных маршрутах. К лету восемьдесят восьмого года советские войска должны были оставить Кандагар, Джелалабад, Газни... И город Гардез, в окрестностях которого базировался отдельный горно-стрелковый батальон. Часть готовилась к выходу. Оппозиционерам бы радоваться, но нет, они активизировали свои действия. Игра на добивание. Но горные стрелки не мальчики для битья. «Духам» доставалось на орехи. Их караваны уничтожались один за другим. Рано радовались душманы...

И все же к лету горно-стрелковый батальон снялся с насиженного места, перебазировался поближе к Кабулу, вокруг которого сжималась моджахедская петля. Боевые действия продолжались. Но Ярослав свое уже отслужил. И в июне прибыла смена. Дембелей загрузили в «вертушки» и отправили в Союз. Для них война закончилась... Но для кого-то она закончилась еще раньше. Девятнадцать парней с его курса были отправлены на родину в цинковых гробах, около тридцати до сих пор находились в госпиталях, среди них и Кеша. Рана оказалась очень серьезной – была задета печень. Но Кеша выжил, и скоро его должны были выписать и уволить в запас...

Москва... За эти два года он очень хорошо понял, как много в этом звуке... Казанский вокзал. Перроны. Толпы народа. Кто-то уезжает, кто-то возвращается. Ярослав возвращался. Домой. Но его никто не встречает. Он нарочно не дал телеграмму. Пусть его возвращение будет сюрпризом для жены...

Если верить письмам, Ксения все два года верно ждала его... Но разве можно верить письмам? Ведь Юрик любит ее. И вряд ли он упустил возможность подклеиться к ней. Ксения верная, честная, но ведь вода камень точит. А за два года много чего можно разрушить...

Ярослав чувствовал, что очень изменился за эти два года. Он уже давно не тот глупый наивный юнец, каким был, когда его забривали в армию. Душа подернулась черствой коркой, покрылась плесенью цинизма. Он верил своей жене, но легко допускал мысль, что Ксения могла согрешить с Юркой. Ведь ей уже двадцать два года. Она зрелая женщина. И к тому же чертовски красивая. Не так уж легко в ее возрасте прожить два года без мужа, когда вокруг полно кандидатов на его временное замещение... Нехорошие мысли копошились в его голове. Но испортить настроение они не могли. Радость возвращения распирала грудную клетку, зажигала глаза.

За эти два года он изменился не только внутренне, но и внешне. Вымахал вверх на целую голову, раздался в плечах. От прыщей на лице не осталось и следа. Военная форма сидела на нем как влитая. Он приготовил на выход аксельбанты, но цеплять их не стал. Дело в том, что они закрывали правую сторону груди. А там у него ордена... Левая стороны груди пустая – только комсомольский значок. А справа две Красные Звезды. И ничего более. Значки «Отличника» и классности только портили общую картину. Два боевых ордена – это очень сильно! Кто не верит, пусть съездит в Афганистан и попробует заработать хотя бы медаль...

Ярослав не стал спускаться в подземелье метрополитена. Прошел через зал, вышел на улицу. Деньги у него есть – возьмет такси, и домой... Так, а тут что-то непонятное. Толпа народу по периметру. Кинокамеры на тележке, микрофоны, софиты, отражатели. Толстощекий мужик в панаме с громкоговорителем в руке. И все смотрят на Ярослава. Как будто он какой-то динозаврик, только что вылупившийся из окаменелого яйца... Только сейчас он понял суету в зале. Милиционеры на выход никого не пускали, но его останавливать не стали – с уважением глянули на его ордена и посторонились...

Ярослав понял, что невольно попал в центр внимания съемочной группы. Но ничуть не смутился. В конце концов он хоть и не состоявшийся, но актер. И ему ли бояться кинокамер, которые к тому же и не работают. Невозмутимо он достал из кармана пачку «Мальборо», эффектно выбил из нее сигарету, сунул ее в рот. Щелкнул зажигалкой. С оттенком превосходства во взгляде еще раз обозрел пространство впереди себя. Пусть здесь он и незваный гость, но он человек заслуженный. Год в Афгане, два ордена... А они все кто такие? Плешь тыловая. Он кровь лил, а они в Москве прохлаждались... Ладно, посмотрел на эту суету и хватит. Домой надо ехать...

– Молодой человек, товарищ солдат! – захрипел громкоговоритель. – Идите сюда!

Его звал к себе человек в панаме. Уж не режиссер ли это?.. Ярослав глубоко затянулся, отшвырнул от себя едва начатую сигарету. И с независимым видом направился к толстощекому. Но и тот уже шел к нему навстречу. В глазах отнюдь не праздный интерес.

– Вы откуда здесь взялись? – еще на ходу спросил он.

– Как откуда? С поезда... Домой возвращаюсь, а что, нельзя?

– Так... Вы хотите сказать, что оказались здесь совершенно случайно...

– Как это случайно?! Я два года к этому шел...

– А ордена... Ордена настоящие?

– Можете потрогать, – снисходительно усмехнулся Ярослав.

– Ну, я вижу, что они настоящие. Но вы их заслужили?

– Не с убитого же снял. К тому же «духов» такими орденами не награждают...

– Так вы, значит, в Афганистане служили...

– Ясное дело, не на Марсе...

– Ну да, конечно... Видите ли... Вы смотрелись так натурально... Как будто только что с войны вернулись. Столько радости в вашем взгляде, столько ярко выраженной перспективы на будущее...

– Я в самом деле с войны вернулся. И перспективы на будущее есть...

– Да, да... Да, да... – Толстощекий нервно теребил щетину на подбородке.

Так же нервно о чем-то думал.

– А какие перспективы на будущее? – наконец спросил он. – Если не секрет...

– В театральный поступать буду...

– В театральный?! Занятно, занятно... А вы раньше где-нибудь играли?

– Играл. В детско-юношеской театральной студии...

– Так, так... Занятно... Знаете, есть у вас какая-то харизма, есть...

– Харизма?! Это что еще такое?

– Ну, естественный артистизм, обаяние... В общем, я бы хотел...

Договорить щекастый не успел. К нему подошла какая-то субтильная девица с острым носиком, дернула его за рукав:

– Максим Данилович, вот Шматков... – показала она на высокого молодого человека.

Он стоял на том самом месте, где только что был Ярослав. Самодовольное лицо, взгляд как у орла, «афганка» песочного цвета, медали, значки. Вроде бы неплохо смотрится. Но бутафорская шелуха сыпалась с него, как перхоть с больных волос. И даже сходство с клоуном – отдаленное, но явное.

– Еще дубль будем делать, вы говорили, – напомнила девица.

– А-а, дубль... – поморщился толстощекий. – Разве не видно, что это не то?..

И с надеждой посмотрел на Ярослава.

– Может, вы попробуете, молодой человек?

– А что пробовать-то?

– Себя пробовать. В кино... Вы же в театральный поступать собираетесь. Значит, актером быть хотите. А тут такая возможность, без училища, сразу на главную роль...

– Такое раз в жизни бывает, – пискнула девица.

Оказалось, что толстощекий в самом деле был главным режиссером фильма, а она его ассистенткой. Съемки фильма в самом начале. Воин-«афганец» возвращается домой. И уже здесь, в Москве, вокруг него закручивается целая криминальная история... Судя по всему, намечался грандиозный кинобоевик. И Ярослав был бы полным идиотом, если бы упустил этот с неба свалившийся шанс...

– Прямо сейчас пробовать? – спросил он.

– А что, давайте прямо сейчас. А то потом снова сюда тащиться... Давайте, давайте, молодой человек... Э-э... как вас зовут?

– Ярослав. Барьянов... – Он чувствовал, что очень смущен.

А смущение для него сейчас все равно что «дух» в засаде. Поддашься чувству, и получишь отказную пулю прямо в лоб...

– Старший сержант Барьянов, – поправился он.