Мужчина, которого предала женщина - Колычев Владимир

Пока Валентин шарился по доильному залу в поисках досок, штакетин и прочего дерева, Юра натаскал сухого коровьего навоза, разжег огонь.

– Дым костра создает уют, – потирая над огнем руки, весело сказал он.

Дым такого костра имел специфический, но совсем не тошнотворный запах. И пламя выступило хорошее, жаркое. Валентин подбросил несколько найденных сухих досок, и оно затрещало, заискрилось.

– Там солома есть – прелая, правда, но это лучше, чем на бетонном полу.

Пол действительно был бетонным, но настолько загаженным, что и впрямь не помешало бы подстелить соломки.

Медник нашел где-то ржавую железную раму кровати, но без сетки, установил ее возле костра, подперев мятым колесным диском от грузовика. Повесил на это приспособление свой ватник, затем взял телогрейку Валентина, также отправил ее сушиться. Куртки, брюки положили прямо на пол вокруг костра, рядом поставили сапоги, намотав на голенища мокрые портянки; трусы и майки не снимали, оставили сушиться на теле.

Валентин сидел на охапке прелой соломы и пытался согреться, обхватив себя руками. Костер был жарким, но холод одолевал его изнутри. И еще стебли соломы больно кололи его. А когда над ухом тонко прозвенел комар, Валентин начал нервно чесаться.

– Только комаров не хватало, – буркнул он со страдальческим выражением лица.

– Не бойся, навозный дым отгоняет комаров. Так что не сожрут… Сейчас бы свежего навоза.

– Он что, еще сильней комаров отгоняет?

– Нет, свежий навоз горит. Ну, не огнем горит, а преет, тепло выделяет. Накроешь его сеном, а он греется под ним. Ляжешь на такое сено – тепло. Лучше всего конский навоз, он до семидесяти градусов нагревается, а коровий всего до сорока пяти…

Валентин уныло вздохнул. Не отказался бы он сейчас от такой постели, чтобы до семидесяти градусов снизу нагревалось. И плевать, что конский навоз воняет… Но лучше всего, конечно, в сауне бы сейчас оказаться, чтобы сухой пар градусов так сто двадцать. И чаю бы горячего с малиной…

– Кипяточку бы сейчас, – мечтательно протянул Валентин.

Юра, казалось, никак не отреагировал на его слова. Но через какое-то время поднялся, сунув ноги в сапоги, вышел из комнаты, вернулся минут через пятнадцать, принес две пустые консервные банки с водой, кусок проволоки.

Проволоку он разделил на две части; одну оставил себе, другую передал Валентину. Из кармана достал самодельный нож, продырявил отогнутую крышку своей банки, прикрепил к ней проволоку, после чего поднял самодельную кружку над костром.

– Голь на выдумку хитра, – сказал он. – А у нас говорят, в разведке все сгодится.

Валентин взял у него заточку, продырявил крышку своей банки, но при этом расплескал половину воды.

– Ничего, там еще полно, – усмехнулся Юра.

– Где там?

– Где, где, в луже!

Валентин сходил за водой, вскипятил ее. И, обжигаясь, выпил с таким удовольствием, какое никогда не испытывал от обычного чая, крепкого, с сахаром. Кипяток прогрел его изнутри, а вскоре просохла одежда, которую он с удовольствием надел. Его потянуло в сон, но неугомонный Медник не позволил ему расслабиться. Затушив костер, он снова утащил его в лес и опять заставил умирать от усталости в стремительном марш-броске.

Сигнализация отключалась легко, для этого нужно было немного – перерезать телефонный провод и обесточить магазин. С первым Валентин справился достаточно легко, поскольку тонкий проводок не был уложен в коммуникационный канал, а из дырочки в оконной раме по воздуху тянулся к телеграфному столбу, и перерезать его не составило никакого труда.

Магазин старый, сигнализация предположительно примитивная, но все-таки они с Медником выждали время. Мало ли, вдруг она срабатывает на обрыв, и на пульт охраны поступит сигнал.

Ожидание оказалось тягостным. Валентина сейчас пугала не милиция, а лютый голод, который невозможно было заглушить никакими мыслями, никакой усталостью. Его можно было только утолить, для этого ему и нужен был сельский магазин.

А если появится милиция, они с Юрой уйдут. Магазин стоял на крутом берегу реки, к воде легко спуститься по тропинке, а там под покровом темноты и зарослей ивняка можно уйти в лес. Если, конечно, хватит сил, которые уже, увы, на исходе.

Двое суток они скитались по лесам, без еды, с короткими остановками на отдых. Казалось, Медник нарочно устроил Валентину испытание на прочность. Но это уже третья ночь, когда они на свободе, и он до сих пор еще на ходу. А силы на исходе у него были и вчера, и позавчера – но ведь ничего, держится. Валентин и дальше готов продолжать путь, если, конечно, не умрет от голода.

Он лежал под кустом орешника, изнывая от всех напастей, которые могли только привидеться. Холод, голод, смертельная усталость, сырость и даже комары… Одним словом, жуть. Прошло не меньше часа, прежде чем он снова решился подступить к магазину. Ночь дождливая, темная, уличный фонарь освещает магазин только с парадного входа, а с тыльного темнота. Нужно подняться на бетонное крыльцо, встать на деревянный ящик, дотянуться до железного монтажного короба, вскрыть его заточкой. С этим Валентин справится, но надо будет рассоединить провода, если они состыкованы напрямую… Но, к счастью, электролиния замыкалась на рубильник, и Валентину только и осталось, что щелкнуть им. Все, магазин обесточен.

А внутрь с Медником они попали через окно. Железная решетка смотрелась внушительно, но закреплена была плохо. Юра нашел железную трубу, которой они и отжали заслон на своем пути. А выставить стекло было несложно. Правда, пришлось немного пошуметь, но спящие жители села не обратили на это внимания. Белая коробочка датчика, приклеенная к окну изнутри, не сработала, и это значило, что сигнализация действительно отключена.

К счастью, уличный фонарь запитывался напрямую от столба, поэтому он продолжал гореть, освещая зал магазина через большое витринное окно. И фонарь не нужен, чтобы рассмотреть разложенные по полкам богатства.

Валентин бросился в продуктовый отдел, но Медник его осадил.

– Не торопись, – шепотом сказал он. – Время еще есть.

Его ничуть не смущало, что кража – это грех; он переживал, что они могут оставить здесь следы, по которым их могут вычислить и установить направление движения. А этого он допустить не мог. Поэтому, взламывая решетку и окно, он строго следил за тем, чтобы не оставить отпечатки пальцев. И сейчас первым делом среди хозяйственных товаров он отыскал хлопчатобумажные перчатки с резиновым напылением. И тряпку нашел, которой протер подоконник, где могли отпечататься его или Валентина руки.

Магазин изобиловал товаром. Валентин открыл холодильник, вытащил оттуда батон копченой колбасы, набросился на него. Но Медник снова его удержал:

– Хватит. Нельзя много: заворот кишок – это кирдык.

Колбасу он у него забрал, сам откусил от нее, остатки сунул в карман.

Им нужна была провизия, и здесь они могли ею разжиться. Хлеб, колбаса, консервы, крупы, соль. Были даже бананы и яблоки, но Валентин на них даже не смотрел. Места они займут много, а сытости от них никакой. Но не меньше их волновала одежда, а здесь было чем поживиться. Валентин нашел джинсы своего размера, рубашку, свитер, ботинки. Но Юра протянул ему комплект армейского камуфляжа. В итоге решили взять и то и другое…

Из магазина они уходили с богатой добычей. Но переоделись только в лесу. Сначала разожгли костер, установили котелок на треноге, вскипятили воду, напились настоящего чаю с сахаром, съели на двоих пачку печенья… Только затем избавились от тюремной одежды, закопав ее под сломанной сосной. Благо саперная лопатка у них уже была. И остатки костра они тоже уничтожили, вернув на место срезанный предварительно дерн. Юра и объяснял, и показывал своим примером, как нужно скрытно передвигаться по лесу.

Утро застало их в дороге. Они шли в тумане, который поднимался от земли в лучах раннего солнца. Валентин уже давно не задавался вопросом, куда ведет его Медник; он шел за ним, как зомби, думая лишь о том, чтобы не отстать. И не заснуть на ходу…

Ситуацию сегодня усугубляла не только накопившаяся усталость и неутоленный голод, но и тяжесть, которую они вынесли из магазина. И палатка у них была – неважно, что старой, совсем не модной конструкции, зато зеленая, под цвет леса. Теплые спальные мешки, одежда, ботинки, резиновые сапоги, котелок, примус, миски, ложки, топорик, охотничьи тесаки, саперные лопатки… В общем, почти все, что нужно для жизни в лесу. Даже рыболовные снасти прихватили – мало ли что, вдруг консервы и крупы закончатся… Два битком набитых рюкзака тащили они, и Валентин всерьез думал, что сегодняшний день он не переживет.

Но в пятом часу пополудни Юра объявил большой привал. Они остановились в самой гуще соснового бора, вдали от поселков, охотничьих троп, на полянке у мелкой речушки, поросшей камышом и рогозом. Солнце жаркое в небе, трава свежая, ярко-зеленая, клейкие молодые листочки на ветках осины. Воздух теплый, ни ветерка. Валентин не удержался от искушения растянуться на траве, но Юра его поднял негромким, но хлестким окриком: