Мрак в конце тоннеля - Колычев Владимир

Костян, Гога, Юра… Обычные с виду люди, живут на земле, общаются между собой по телефону, но именно они стоят за убийствами в бункере на Баррикадной, на них работают люди, которых захватили в плен зомбированные землекопы… Я не знал, зачем им все это нужно. Но я уже могу догадываться, что следователь Мурзин помогает спустить следствие на тормозах. Им нужно, чтобы катастрофа в бункере поскорей подернулась плесенью забвения. А может, им нужен сам бункер, который после случившегося кошмара останется бесхозным. Но для того, чтобы Мурзин смог пустить следствие под откос, им нужно успокоить меня, а точнее, упокоить. И настроены ребята, судя по всему, очень решительно.

Одно успокаивает: здесь, на поверхности Москвы, у них не очень получается с оперативной деятельностью. Там, под землей, они смогли разговорить Валеру, через него выйти на Вику, чтобы использовать ее в своей игре. И здесь у них вроде бы неплохо выходило: Вику на меня смогли вывести; установили за ней наблюдение, выяснили, что розыском ее брата занялся детектив со стороны. А сегодня Гога еще и вышел на нее, попытался затащить в свою машину. Все бы ничего, но меня они вычислить не смогли. Поэтому я здесь, поэтому смог прослушать очень важный телефонный разговор, который проливает свет на мои догадки и подозрения…

Я пока что опережаю противника на шаг, а не наоборот. И это не может не радовать. Хотя и расслабляться ни в коем случае нельзя. Противник у меня не всесильный, с ним можно и нужно бороться, но все-таки он способен на многое. Один неверный шаг, и я могу отправиться под землю – живым на сотню метров, мертвым всего на два…

И еще меня очень интересовал Костян. Кто он такой? И где он сейчас находится? Отдыхай, сказал ему Гога, отдыхай и не парься. А я знал одного такого Костю, который отдыхал сейчас на Маршалловых островах…

Костя, Костя… Не захотел он марать об меня свои руки, поэтому и не стал отравлять коньяк, хотя и мог. Он просто отправил меня в бункер, обитатели которого должны были стать жертвами подземных людей. Людей, из которых он сделал бездушных зомби…

Можно было представить, как он расстроился, когда узнал от Оксаны, что я выжил. Так, наверное, разозлился, что сразу же направил по мою душу зомбированную девушку из своего живого арсенала. Не знаю, сам он кодировал ее или кто-то, но несчастная девушка разговаривала с ним.

Он позвонил мне, когда Мурзин ее допрашивал. Хотел узнать, жив я или нет. А я, когда вынимал трубку из кармана, случайно нажал на клавишу громкоговорителя, и девушка услышала его голос. Поэтому она и набросилась на меня. Что-то сработало в ней, потому и пришла она в действие. И неважно, что руки у нее были связаны. Рефлекс ею тогда двигал. Рефлекс, вложенный в нее Костей… Девушка могла проколоться, вложенный в нее код мог не сработать, и тогда бы она сдала Костю, и его бы обвинили в организации убийства. Поэтому он и отправился на Маршалловы острова от греха подальше… Здесь, в Москве, за него остался Гога; он и баранов подземных пас, и за мной охотился.

А Костя хотел избавиться от меня, потому что ревновал меня к Оксане. Не зря же наш последний с ним разговор едва не закончился ссорой…

Но неужели ради этого он и учинил весь этот погром в бункере?.. Вряд ли. Слишком это чудовищно и накладно ради того, чтобы справиться с одним человеком. Чудовищно – это еще ладно, но накладно – это точно не для расчетливого Кости.

Может, он собирался убить сразу двух зайцев? И в бункере переполох устроить, и меня заодно в расход списать…

А зачем ему бункер?.. Но и этому легко найти объяснение. Он делает деньги на игорном бизнесе, а его собираются закрывать; значит, надо переходить на нелегальное положение. Вернее, уходить в подполье, как в прямом, так и в переносном смысле. Для этого ему и нужен бункер, чтобы оборудовать в нем незаконное казино. Бункер в районе Баррикадной находится в идеальном состоянии. Его не подтапливают грунтовые воды, и сырость там совсем не катастрофическая; значит, несложно будет сделать капитальный ремонт. На верхнем уровне, в третьем блоке можно сделать ночной клуб, куда будет открыт доступ для всех желающих; бункер связи, этажом ниже, отойдет под казино для избранных… Отличная идея. Но, видимо, ее осуществлению мешали владельцы бункера. Возможно, Костя не сошелся с ними в цене. Поэтому и пустил в ход тяжелую артиллерию.

Но какое отношение Костя имел к подземельям? Я не слышал, чтобы он увлекался этим делом. Но я слышал, что Оксана в студенческую свою бытность общалась с университетскими диггерами. А я точно не знаю, каким образом в ее жизни появился Костя. Может, их кто-то из этих диггеров и познакомил. Может, это был Гога, который работал на него. Или Юра. Или еще кто-то… Может, Костя и подчинил себе этих ребят, чтобы они строили для него подземную империю. Возможно, он хочет объединить в единую сеть все заброшенные бункеры и бомбоубежища Москвы, может, потому и вкалывают на него зомби… Само по себе, занятие это настолько сложное и трудоемкое, что по силам только безумцу. Но кто сказал, что безумен тот, кто бьется головой о стену? Человек с больной головой может быть на редкость умным, спокойным и обходительным…

Домой я возвращался с таким ощущением, с каким командир взвода уходит на ночь к молоденькой медсестре из медсанбата, оставляя на передовой своих подчиненных. Вдруг враг в атаку пойдет, а взводного на месте нет…

Но взводный рисковал угодить под трибунал, а я попаду на суд своей совести, если оставшийся без присмотра Гога вдруг безвозвратно исчезнет в неизвестном направлении. Я прокляну себя, если это случится…

Но Гога лег спать. Я слышал, как шуршали простыни, как включился, а затем стих телевизор. Он говорил Юре, что очень устал… К тому же завтра он собирался заняться Викой; значит, если что, его нужно будет караулить около ее дома. В общем, я решил, что беспокоиться за него не стоит, и вернулся домой, где ждала меня Вика.

– Долго же ты! – упрекнула меня девушка.

Она сидела в кресле, забросив ногу за ногу. Локоть покоился на журнальном столике, где на салфетке стояла ваза с дурацкими пластиковыми цветами.

– Я же сказал, что задержусь…

– Поздно уже. – Действительно, часы показывали начало двенадцатого ночи, хотя на улице еще не совсем стемнело. – А у меня мама больная…

– Ты ей звонила?

– Да, сказала, что у подруги заночую…

– Что ж, буду твоей подругой… Ты же с подругами не спишь?

– Когда как, – пристально, с напряжением улыбнулась она.

Взгляд у нее блуждающий, и речь слегка замедленна. Уж не добрался ли до нее Гога?..

Но все оказалось гораздо проще. На полу между столиком и креслом я заметил бутылку со светло-коричневой жидкостью и красной этикеткой. Шотландский виски из моего неприкосновенного запаса.

Я подошел к Вике, встал перед ней на колени. И, приблизив губы к ее уху, прошептал:

– Скажу тебе по секрету, я не сторонник платонической любви.

– Я, если честно, тоже…

Она закрыла глаза, будто в ожидании поцелуя, но я отвел губы от ее лица. От нее действительно пахло спиртным, но я не жадный, могу и еще налить.

– Поверь, виски не самый лучший советчик для девушки, – сказал я, поднимая с пола бутылку.

– Смотря, на что она настроена, – опустив глаза, улыбнулась Вика.

– А на что ты настроена?

Я попытался встать на ноги, но Вика руками обвила мою шею, удержала.

– Мне кажется, что ты сумасшедший, – приближая ко мне чувственно-затуманенную улыбку, прошептала она. – И я сумасшедшая. Потому что здесь… Я хочу знать, что происходит, когда сходятся два сумасшествия…

– Происходит большое завихрение. Но все зависит от полярности нашего сумасшествия. Мы можем завихриться вперед и в будущее, мы можем завихриться вверх, мы можем завихриться вниз, под землю…

– Не хочу под землю.

– Я бы сказал, что тебя хотят туда отправить…

Вике двадцать четыре года, парня у нее нет, но природа требует своего. А тут я подвернулся… И она для меня, в общем-то, удобный вариант. И нравится она мне, и условия для бурной встречи есть. Но, во-первых, не хотелось торопить события. А во-вторых, она должна знать правду.

Я мягко отстранился от нее, взял за руку, помог подняться с кресла, пересадил ее на диван, достал из углового барного шкафа два чистых бокала, наполнил их на два пальца.

– По-американски будем пить или по-русски – нормально, с закуской?

– Лучше по-русски.

Я сел рядом с ней, закинул свободную руку на спинку дивана, обнимая Вику за плечи. Она прижалась ко мне, волосами коснувшись щеки.

– Хотя и по-американски тоже неплохо…

Нужно было подниматься, чтобы накрыть стол, а она явно не хотела, чтобы я уходил.

– По-русски мы еще успеем. Еще не утро. А утром за тобой начнут охоту…

Я залпом осушил бокал, поставил его на столик, полез в карман за диктофоном, на который записал обрывок телефонного разговора, где Гога обещал Косте расправиться и со мной, и с Викой.