За все спрошу жестоко - Колычев Владимир

– Я тебя сейчас задушу, сучка!

– Не надо, – жалко вякнула девушка.

А Усыгин так и продолжал стоять в оцепенении. То на нее глянет, то на ее партнера, который все никак не мог подняться на ноги.

– Я не хотела! Он сам! – простонала Наташа.

– И ты сама! – зашипел на нее Пуп.

– Мне колоться надо! А он морфий приносил...

– Ах ты, мразь!

Врач поднялся на ноги, но Пуп, припрыгнув, ударил его кулаком в нос, и тот снова растянулся на полу.

– Я ж тебя, падлу, на куски...

Алекс ничуть не возражал против этой экзекуции. Но вместе с тем с ужасом смотрел, как сотрясается под мощными ударами тело врача. Он не хотел оказаться на его месте...

Пуп запыхался, оторвался от своей жертвы и взором распаленного человека посмотрел на Усыгина.

– Ты понял? Эта гнида за наркоту Натаху имела!.. Я ж ему теперь жизни не дам! Бить буду, пока не сдохнет...

– Твое право, – кивнул Алекс, отшвырнув от себя пакет с продуктами, повернулся к нему спиной.

Наташа не только наркоманка, она еще и шлюха. И зачем она ему такая нужна?

Он уже подходил к своей машине, когда Пуп догнал его.

– Ты что, ее кидаешь? – зло спросил он.

– Не кидаю, а бросаю.

– Да нет, кидаешь. Сам ее на иглу подсадил, а теперь святошу из себя строишь?

– Не подсаживал я ее на иглу.

– А кокаин?

– Это не игла.

– Давай не будем!.. Здесь твоя вина, понял? И ты свою ошибку должен исправить.

– Я пытался.

– Хреново ты пытался! Я сам за Наташку возьмусь. В подвале ее закрою, она у меня там на одной воде сидеть будет, пока не переломает. Это получше, чем всякие клиники.

– Делай с ней что хочешь. Это твои проблемы.

– Да нет, брат, она твоя проблема. Ты ее наркоманкой сделал и от Сэма оторвал. Теперь ты к ней конкретно привязан. А то, что с доктором было, так не она в том виновата.

– Она.

– Думай что хочешь, но Наташку я тебе кинуть не дам.

– А не много ты на себя берешь?

– В самый раз... Или ты думаешь, что я тебя боюсь? Нет, не боюсь. Можешь хозрасчет у меня забрать, плакать не стану. Только потом на этот хозрасчет братва наша наедет. И на все твои хозрасчеты наедем. Наташка тебе в такие бабки встанет, что удавишься, или я тебя удавлю. Ну так что?

– Я не знаю, – замялся Алекс.

Пуп вроде бы и ручной, с ним приятно работать, но, как показала жизнь, его лучше не злить. Если он сорвется с цепи, то действительно может наломать дров. Вон как бедолагу доктора измордовал...

– Да ладно тебе, босс. Нормально все, – сменив гнев на милость, весело подмигнул Пуп. – Я же за тебя горой. Если кто наедет, я пацанов приведу, любого уроем... Я тебя в обиду не дам. И Наташку тоже. Ферштейн?

– В принципе она не виновата.

– Вот и правильно. Ты давай домой поезжай, а я ее к себе заберу. Как только вылечу, так обратно ее к тебе привезу. Не выгонишь?

– Да нет.

Можно было, конечно, послать Пупа далеко-далеко, но это могло выйти Алексу боком. Пуп, он из числа центровых в бригаде волынских, тот же Кит его поддержит, Кузов, Харитон. Тогда Усыгин может остаться без силового прикрытия, и ему придется искать защиту на стороне, что влетит в копеечку. А волынские пока согласны помогать ему в этом плане бесплатно. Так что лучше забрать Наташу обратно, чем поссориться с волынской братвой. К тому же она и с Артюховым была, и с Сэмом. И ничего. Теперь ему придется забыть еще и доктора. Но он и с этим справится.

Хабар, вокзал, зона. Такая вот нехитрая на первый взгляд схема. Тем более что путь недолгий. Вологодская область от Москвы недалеко, всего-то три дня в фирменном «столыпинском» вагоне. Но Семен намаялся, пока добрался до места.

Все, этап уже позади. Впереди зона общего режима, где он должен провести почти три года. Не обманул его майор Каримов. Как сказал, так и получилось. Только если бы Джема не подсуетилась с прикормкой и адвокатами, суд бы впаял ему все восемь лет. Ни явка с повинной бы не помогла, ни чистосердечное раскаяние. А еще могли бы и на строгий режим закинуть.

Май уже заканчивается, но в этих краях еще холодно. Хотя теплые вещи уже не выдают. На склад Семена привезли, там он должен был получить хлопчатобумажную робу, кирзовые сапоги-прохоря. Майку и трусы в бане выдадут, куда их поведут со склада. Потом будет ужин, теплая постель в карантинном бараке. Сэм уже побывал в спальном помещении, просторно там, и окна не то, что в тюремной камере. Полы выкрашены, стены выбелены, умывальник, бытовка – в изоляторе такого не было. Не говоря уже о вагонзаке, в котором он провел три ужасные ночи.

– Слышь, браток!

Кто-то тронул Семена за плечо. Он обернулся и увидел трех внушительного вида зэков. На него смотрел кряжистый мужик с раскосыми татарскими глазами. Взгляд расслабленного хищника, на тонких, как нити, губах зловещая ухмылка. В руке четки, которые он крутил вокруг пальца.

– Тебе сколько мотать?

– Треху. А что?

– А что? Ничего! Вон Скляр через месяц откидывается. Ему твои джинсы нужны.

Джинсы у Семена грязные, затертые, но если постирать их и отгладить, то вид у них будет вполне пристойный, хоть на дискотеку иди. Он сдавал одежду на склад, чтобы получить ее обратно через три года.

– А боты у тебя какого размера?

– Сорок третьего.

– Не жмут?

– Нормально.

– Ты это, джинсы и боты Скляру отдай...

– А он что, твой Скляр, немой? – перебил татарина Семен. – Чего ты за него говоришь?

– Нет, нормальный он. Только у парня натура такая: как только слово скажет, так сразу морду бить. Хочешь по морде?

– Хорошо, отдам я ему джинсы. И даже боты. Только если он меня уговорит.

– Нарываешься? – набычился татарин.

– На своем стою. А нарываешься ты. Иди в другом месте лоха поищи.

Семен повернулся к троице спиной, и тут же послышался щелчок, с каким из ручки ножа выскочило лезвие. Неплохо на этой зоне зэки упакованы, если шаберы у них выкидные.

Семен стал медленно разворачиваться обратно и вдруг резко ускорил движение. Кулак стремительно взвился к виску и молниеносно пошел сверху вниз, врезаясь татарину в подбородок. Тот даже руку с ножом не успел выбросить, как оказался в глубоком нокауте.

И тут же в атаку ринулся Скляр. Но Семен прыгнул на него, толкая плечом. Затем схватил за грудки третьего зэка, с силой потянул его на себя, отшвырнул в сторону и ринулся на него, чтобы протаранить лбом переносицу. Удар удался, и еще один враг выбыл из игры. Скляр бросился на него, но Семен кинулся ему под ноги, плечом уперся в колено, а руками дернул за лодыжки. Рискованная затея, но сил у Семена хоть отбавляй, и финт этот он проделывал не раз, поэтому Скляр потерял опору и рухнул на пол, гулко стукнувшись головой о кирпичную стену. К этому времени татарин пришел в себя, но Сэм ударил его ногой в живот и тут же насадил его лицо на свое колено.

А с пола уже поднялся Скляр, да и его дружок пытался сфокусироваться на противнике. Но Семен на легкую победу не рассчитывал и готов был бить дальше. Только вдруг откуда-то появились солдаты с красными погонами, двое повисли у него на руках, а третий ударил прикладом автомата по коленке. От острой боли Семен едва не потерял сознание.

Пока солдаты заламывали Семена, татарин со своими дружками куда-то исчезли. А парня повели к дежурному помощнику начальника колонии, который от щедрот своих душевных влепил ему десять суток штрафного изолятора. Так началась его лагерная жизнь...

Семен умел мешать спирт с водой, мог продавать такую водку, получать за нее деньги. Но как оказалось, бутлегер – это не профессия. В зоне требовались механики, слесари, столяры, плотники, каменщики. Впрочем, у него было почти три года, чтобы научиться работать с деревом, поэтому его и направили во второй отряд, который обслуживал столярный цех.

Восемь новичков с ним, один из них уже успел побывать в зоне, поэтому к бараку шел вразвалочку, с видом повидавшего виды зэка.

– Смотри, не споткнись, – ухмыльнулся крепкого сложения парень с мощной борцовской шеей.

– Чего? – возмущенно протянул бывалый, но тут же сник, окинув атлета взглядом.

Семен прибыл в зону одним этапом с этим громилой, видел его на складе, две ночи провел с ним под крышей карантинного барака после возвращения из штрафного изолятора, но знакомиться не стал. Незачем было заморачиваться, если не факт, что их направят в один отряд. Однако комиссия определила им быть в одной упряжке. Правда, Семен и сейчас не собирался с ним знакомиться. Со стороны могло показаться, будто он набивается парню в друзья, а ему это нужно?

– Клоун, – фыркнул атлет и глянул на Семена будто для того, чтобы тот его поддержал.

– Лишь бы не баклан.

– Да и такого добра хватает. Видел я, как ты троих уделал... Как там в ШИЗО?

– Нормально. Сидишь и шизеешь потихоньку.

– Это точно.

– Разговорчики! – зевая, без надрыва крикнул начальник отряда, который вел новичков к локальной зоне барака.

Но атлет молчал недолго.

– Волынок у меня погоняло.