Крестная дочь - Троицкий Андрей

– Даже не стирал. Как знал, что опять в тюрьиу садиться. Пять дней к отпуску за трое суток работы. Это моя такса.

– Лады, – кивнул Девяткин. – Думаешь, двух-трех суток хватит, чтобы этого хрена обломать?

– Хватит, если постараться.

– Что бы я делал без тебя, – вздохнул Девяткин.

Ближе к вечеру на Гоголевском бульваре он встретился с осведомителями, подробно объяснил, что от них требуется на этот раз, показал фотографии Рувинского и отпустил людей по домам. Завтра они появятся на Петровке, у них примут заявление задним числом. Перекусив по дороге, Девяткин вернулся в кабинет и начал листать розыскное дело об убийстве гражданки Стаценко. Материалов кот наплакал, и это хорошо.

За Рувинским пришли под утро, когда он досматривал последний сон с участием одной интересной дамочки, взаимности которой добивался уже второй месяц. Во сне все сладкие мечты адвоката сбылись, самые смелые ожидания осуществились. Но вот зазвенел электрический звонок, и все кончилось. Через дверь приказали открыть замки, снять цепочку, а самому лечь на пол в прихожей, заложив руки за голову. Обыск закончился около десяти утра. На квартире не было найдено ни оружия, ни наркотиков. Рувинского, закованного в наручники, отвезли по известному адресу, снова прошмонали с ног до головы и засунули в камеру внутренней тюрьмы. Помещение на четыре человека с двухярусным койками и слепым окошком под потолком оказалось довольно тесным и вонючим.

На правой шконке сидели два худых мужика с одутловатыми мордами, судя по виду, – алкаши, убийцы бытовики. На левой нижней койке растянулся амбал в мятом спортивном костюме. На бандитской морде пара кровоподтеков, царапина на скуле, под левым глазом расплылся фиолетовый овал синяка. Когда дверь захлопнулась и лязгнула задвижка, Рувинский застыл на пороге, не зная, что делать дальше. Сесть на табуретку у окна или сначала представиться. Он был просто раздавлен событиями прошлой ночи и сегодняшнего утра, унижениями и страхом, что довелось пережить. От волнения все человеческие слова куда-то исчезли, вместо приветствия адвокат выдавил из себя странный звук, похожий мычание больной коровы.

– Ну-ка ты, фусан, сделай доброе дело, – амбал говорил низким простуженным баритоном.

Рувинский механически кивнул.

– Слышь, я же к тебе обращаюсь, – уголовник показал пальцем на свой ботинок. – Шнурок завяжи. Только чтобы бантик был аккуратным.

Рувинский снова кивнул и с тоской подумал, что в этой камере ему житья не будет. Или убьют или искалечат.

– Я к тебе говорю, мода. Или ты без слухового аппарата не врубаешься?

– Мне? – удивился Рувинский.

Мужик богатырского роста поднялся со шконки и сжал литые кулаки.

Ближе к вечеру Суханов закончил ремонт «Лэнд Ровера», к этому времени Зубов на «уазике» перевез к месту стоянки Панову и Таймураза. Вдовом они вырыли могилу, сбросили вниз два трупа и сровняли холмик с землей. В бардачке джипа Зубов нашел военную карту, на которой красным фломастером вычерчен маршрут следования от Денау до места в степи, не имевшего названия. Жирная точка, обведенная в кружок, – и короткое слово, написанное печатными буквами, похожее на восточное имя – Саиф.

Ближайший кишлак в двадцати пяти километрах к югу, до границы с Туркменистаном около пятидесяти километров. Рубль за сто, Батыров сейчас там. Лучшего места, чтобы лечь на дно и переждать неспокойные времена, просто не придумаешь. До этого Саифа на хорошем джипе они доедут к утру. Оставят машину степи, а дальше пешком на разведку. Сколько дней придется проторчать там – неизвестно. А чем все кончится – лучше не загадывать.

Зубов напоил Панову чаем, от еды Лена отказалась. Посидела несколько минут у костра, недобро поглядывая на Таймураза. Если и узнала его, то вслух не сказала ни слова. Молча выкурила сигарету и отошла в сторону, села в тени джипа. Температура спала, но осталась слабость и равнодушие к происходящему.

Суханов запустил мотор «Лэнд Ровера» и снова полез под капот.

– Работает как зверь, – сказал он. – И какого черта эти деятели загорали из-за такого пустяка?

– Спроси у них, – Зубов показал пальцем на могилу.

Он бросил в огонь оставшийся хворост и задумался. В джипе еды на неделю, бак почти полный и еще в багажнике четыре сорокалитровых канистры с бензином, а вот с водой по-прежнему проблемы. Всего пять литров – этого хватит на полутора суток, не больше. Значит, надо завернуть в кишлак Первомаец, где их ждет бензин. Там они оставят Панову, потому что с собой ее лучше не таскать. Пусть лежит и поправляется. И человек, который их ждет в Первомайце, некий Рифат Гафуров убытке не останется. В кишлаке они с Суховым наполнят емкости водой, заберут бензин и двинут дальше к тому месту, где оставили самолет. Разгрузятся, закопают бочки с горючим и поедут дальше, к Саифу. Пожалуй, этот, второй вариант, лучше первого.

Таймураз перелил в котелок содержимое банок с консервированным супом, сдобрил это дело банкой тушенки и картофельным пюре из пакетика, получилось что-то вроде мясной каши. Он снял варево с огня, наполнил миску. И, не дожидаясь остальных, стал есть.

– Если бы на зоне так кормили, и на воле делать нечего, – сказал он, прикончив первую порцию, а за ней и добавку. – Сидел бы себе… И в хрен не дул.

– Ты поедешь с нами или останешься? – спросил Зубов.

– С вами, – ответил Тайм.

– И даже не спросишь, куда мы направляемся?

– Не спрошу, – Тайм стучал ложкой о дно миски, доедая кулинарный шедевр. – Я не любопытный.

– Ты ведь получил свои деньги. Чего тебе с нами болтаться?

Тайм показал пальцем за спину Зубова. На небе появилась блеклая далекая точка, это взлетела зеленая сигнальная ракета, оставив за собой дымный шлейф. Воздух сухой и горячий, на небе ни облачко, видно далеко. Ракету запустили километрах в двадцати отсюда или чуть дальше.

– За ними погоня, – сказал Тайм. – Солдаты или менты пускают зеленые ракеты. Это сигнал к общему сбору. Может быть, нашли следы протекторов или что-то еще. Надо отрываться. Они могут оказаться здесь через пару часов. Если с пути не собьются. На двух ногах я от них не убегу.

Зубов вытащил из планшета свою карту, развернул ее и поманил Тайма.

– Нам надо добраться вот сюда, кишлак Первомаец, – он показал пальцем крестик на карте. – Тут живет свой человек по имени Рифат Гафуров. Он даст нам воды, на время у него оставим Панову. А дальше наши пути с тобой расходятся. Тебе на север – прямая дорога через границу с Казахстаном. А нам с Сухановым вот сюда, южнее.

– В этом месте не живет никакой Гафуров, – сказал Тайм. – Там вообще никто не живет. Я сам родом из этих мест, поэтому знаю. Раньше там был аул. Но люди давно ушли или умерли. И Гафуровы там никогда не жили.

– Там нас ждет человек, – повторил Зубов, удивляясь про себя упрямству Таймураза, граничащему с непроходимой тупостью. – Я знаю только его имя, я никогда не встречался с этим Гафуровым. И паспорт его не смотрел. Не представляю себе, женат он или холост. Есть дети или их нет. Все это не имеет никакого значения. Понимаешь? Но я точно знаю, что у него для нас есть вода. И во внутреннем дворе одного из домов закопана пара бочек с бензином. Ну, чтобы заправить самолет…

– Какой самолет? – встрепенулся Тайм.

– Вот черт: я проболтался, – Зубов улыбнулся. – Ты думал, как мы сюда добрались? Ни дорог, ни путей. А мы здесь. Прилетели из России. На легком самолете. Теперь понятно?

– Ты летчик? – обрадовался Тайм. – Это хорошо. Это здорово. Никогда не видел летчиков. И по воздуху не летал. На поезде ездил, было дело. Значит, на этом самолете вы можете и меня отсюда вывезти? Хитрый… А еще говоришь, чтобы я с вами не ходил.

– Слишком много пассажиров набирается, – ответил Зубов. – Ты сможешь забрать джип. Ну, когда все кончится. По рукам?

– Джип? Тогда по рукам.

Тайм протянул закопченную ладонь и с чувством потряс руку летчика.

Марина Суханова проводила гостя в комнату и предупредила, что времени у нее всего ничего, в шесть начинается ночное дежурство в больнице. Девяткин никак не отреагировал на это замечание, расположился в кресле, осмотрелся по сторонам и сказал:

– А у вас уютно.

– Вы пришли, чтобы сообщить мне это?

– Ну-у-у…

– Тогда спасибо. Что-то еще?

– Не совсем. Я завернул, как говориться, на огонек. Просто оказался в ваших краях. Думаю: почему бы не зайти.

Марина присела на стул у окна и нетерпеливо постучала острыми ногтями по подоконнику. За последнюю неделю в ее квартире побывали четверо милиционеров, и душевные разговоры с ними уже вызывают приступы мигрени. Сначала приперся участковый, сказал, что не хочет вызывать ее повесткой. Он действует по поручению ГУВД и, чтобы сэкономить время, предложил прямо здесь, на дому, ответить на несколько вопросов касательно супруга Виктора Суханова. И началось… Когда видела его последний раз? Что он сказал? Что вы ответили? А он? Канитель растянулась на два с лишним часа. Но это только начало. Участковый появился через день с новым списком умных вопросов. И опять тот же тягучий беспредметный разговор.