Чертова баба - Арбенина Ирина

Аня снова огляделась: а местечко рядом с Константином Иннокентьевичем Погребижским и правда найдется…

Детей вроде бы нет ни у Константина Иннокентьевича, ни у Марии Иннокентьевны.

Стало быть…

В кладбищенской конторе за некоторое вознаграждение Светловой подтвердили: да, место рядом с Константином Иннокентьевичем Погребижским оплачено, зарезервировано, и сделано это было еще, когда было произведено последнее захоронение. Одновременно.

«Бездетные люди в этом смысле очень как-то предусмотрительны и довольно трезво смотрят на свое будущее. Родных нет — надо самим позаботиться, — думала Светлова. — Нет сомнений: это место, подле брата, предназначено самой Марии Иннокентьевне».

Похоронила брата и сразу о себе позаботилась.

А поскольку Погребижская, как это следует из диагноза доктора Милованова, неизлечимо больна…

Вот они, «детали», которые Анне так хотелось выяснить…

Погребижская знает о своей болезни, потому и отплатила заранее место на кладбище. В общем, до посещения его у Анны оставались еще сомнения: может быть, доктор Милованов ничего своей пациентке не сказал? Знает она или нет? Бывает, когда диагнозы похожи на смертные приговоры, их не торопятся сообщать пациентам.

Но Погребижская, значит, знает, если позаботилась заранее. Это место рядом с братом — ответ на Анин вопрос.

Но что же все это означает?

Например, в свете того, что Светлова узнала из картотеки доктора Милованова, в высшей степени странно, почему это место на кладбище, рядом с братом, все-таки до сих пор не занято?

Возможно, диагноз оказался, к счастью, ошибочным?

Нет, нет… Скорей, доктор ошибся в сроках… Болезнь развивается не так стремительно, как он предполагал.

Но Погребижская о диагнозе явно знает…

Погребижская не рвется из «плена» и не пытается освободиться от пут шантажа. Потому что никто ее и не шантажирует.

Анины подозрения насчет Лидии Евгеньевны были так сильны, что она и думать забыла о Погребижской. Вот что значит находиться в плену одной версии, и притом версии ложной!..

Увы… Согласно страшному диагнозу доктора Милованова, течение неизлечимой болезни, которой страдает Погребижская, в последней стадии сопровождается изменениями психики…

Самая ужасающая фаза, когда теряют рассудок.

Не этим ли и вызвана серия смертей вокруг писательницы Погребижской?

Первым пал смертью храбрых доктор… Возможно, он сообщил писательнице, что болезнь отныне вошла в последнюю стадию, сопровождающуюся изменениями психики, когда больные даже нуждаются в принудительной изоляции…

И как гонцы в древности, приносящие дурные известия, доктор Милованов был за это наказан.

За доктором последовал безобидный Леша Суконцев… Мотив? Болезнь и безумие не нуждаются в мотивах.

А Селиверстов, получается, — из этой же серии.

Аня вгляделась в цифры на могильной плите Константина Погребижского.

Вот она, дата его смерти… Нет, не два года назад. Совсем не два. Уже пять лет прошло с тех пор, как брат писательницы умер. Брат Погребижской, скорее всего, умер сам. Естественный конец…

Светлова перевела взгляд на портрет Константина Погребижского. Что можно понять по такому изображению? Ну, пожалуй, только то, что они с сестрой были довольно похожи. Даже, пожалуй, очень похожи. Но, что толку от этого открытия?

Как вот узнать, не связана ли все-таки и с этим человеком какая-то загадка? В общем, столько вопросов…

А что тогда Лидия Евгеньевна? Какова ее роль?

Нет, никак пока не состыковывалось то, что Светлова выяснила, продвигаясь в своем расследовании вперед…

Да и не вперед Анна, возможно, продвигалась, а в какой-то туман. Вся информация какая-то противоречащая, странная… Никакой ясности.

Кстати, о тумане…

* * *

И Светлова снова потащилась в «Туманность Андромеды».

«Какова тогда роль Лидии Евгеньевны? — размышляла она по дороге. — Какова?!»

Час битый Анна ждала, пока для нее найдется немного времени. Наконец нужный ей собеседник освободился. Но, увидев Светлову, просовывающуюся в кабинет, тут же замахал руками.

— Только ради Андрея Кронрода! — однако сразу же, с порога сообразительно предупредила Анна издателя.

— Ну, хорошо… ради Андрея, — согласился тот.

— А если бы Погребижская перестала писать — заболела, например? — сразу перешла к делу Светлова.

— Чего-чего?

— Ну, если бы Погребижская не писала больше приключения Рика? Что бы стало с вами, например?