Шумный балаган - Колычев Владимир

– Ну вот, двадцать лет, а ведешь себя как маленький… Зовут как?

– Костя.

– У меня брат Костя, двоюродный. Он сейчас в рейсе. А ты где работаешь?

– Рыбпромхоз.

Снова пришлось соврать, но кто скажет, что он не рыбак.

– На траулерах ходим.

– Зарабатываешь хорошо?

– Да не жалуюсь.

– А то я смотрю, деньгами швыряешься.

Что было, то было. Триста рублей на нее в общей сложности потратил. Как завтра пацанам в глаза смотреть? Ведь из общей кассы брал.

– Почему швыряюсь? Ты пела, я платил.

– Грош цена моему пению, – совсем невесело усмехнулась она.

– Не то ты говоришь. Классно у тебя получается.

– Зажигать да, получается. А петь – так себе. Думаешь, я не знаю, что вам всем нужно?

Костя не сразу понял, что смотрит на ее полуобнаженный бюст.

Как-то невольно все. Она же заметила, куда он смотрит. И ей не объяснить, что глаза без спроса упали в лиф ее платья.

– Вот это вам и нужно, – как на похабника посмотрела на него Катя.

– Да нет, это не нужно, – сконфуженно мотнул он головой.

– Не нужно?! – округлила она глаза.

– Ну, в смысле нужно, но не только это…

– А что еще? Скажи еще, душа нужна…

– Ну, это главное… Что за человек без души. Это не человек уже… Это… – Костя запнулся.

– Что это? – подстегнула его Катя.

– Что, что, сиськи ходячие! – выпалил он.

И дернул же его черт за язык. Но она не разозлилась. Напротив, взгляд ее потеплел.

– Ты не поэт. Нескладно, зато верно, – мягко улыбнулась она.

И тут же взгляд ее зачерствел.

– Только говорить вы все горазды, а как дело коснется, так за душой под юбку почему-то лезете. Скажи еще, что ты не такой.

– Почему не такой? Нормальный я. А не такой – он не под юбку, он в штаны лезет.

– Ты случайно не клоуном в цирке работаешь?

Это было чересчур. Даже для такой красавицы, как Катя. Костя обиделся, но не стал делать лицо кислой мордой. Он просто повернулся к ней спиной и молча направился куда глаза глядят.

Он прошел метров сто, прежде чем она догнала его. А ведь он даже не рассчитывал, что она пойдет за ним. Он просто шел по аллее.

Она тронула его за плечо. И этого вполне хватило, чтобы он остановился. Но поворачиваться к ней не стал. Она сама обошла его, встал к нему лицом.

– Эй, парень, что с тобой? Ты обиделся?

– Да нет.

– А уходишь чего?

– В цирк пора, на ночное представление.

– Опять шутишь. А еще обижаешься. Ну извини. Надо же, я еще извиняюсь, – удивилась она самой себе.

– Глупо все, да?

– Что глупо?

– Ну кто ты, а кто я.

– А кто я?

– Ну, ты звезда, а я непонятно кто.

– Нашел звезду! Ты что, издеваешься?

– Нет, просто говорю, что есть. Для меня ты звезда.

– А для других?

– Другие меня не парят. Э-э, не волнуют.

– А меня волнуют. То есть я хочу сказать, что я не отказалась бы стать звездой. Но это несбыточные мечты. Да и не о том речь.

– А о чем речь?

– Вот я и хотела бы у тебя об этом спросить. И у тебя, и у себя. Не понимаю, чего я к тебе привязалась.

– Это я к тебе привязался, – улыбнулся Костя.

– Ну да, сначала ты, потом я.

– Тебе не холодно? – спохватился он.

Середина июня на дворе. Дни жаркие, ночи вроде бы теплые, но Катя в одном платье, плечи у нее открытые, а с моря ветерок дует. А у него куртка джинсовая через плечо перекинута.

– Ну точно! – весело улыбнулась она. – Я за тобой побежала, потому что мне холодно. Куртку не одолжишь?

Он набрасывал куртку на ее плечи с такой осторожностью, как будто они были изваяны из хрупкого стекла. Одно неосторожное движение, и все вдребезги.

Катя наградила его милой улыбкой.

– Спасибо, ты очень любезен.

– Ты мне очень нравишься.

– О! Это что, признание в любви?

– Ну, не знаю, – смутился он.

– Ох, эти вздохи под луной… Как давно это было…

– Что, давно?

– Последний раз вот так меня провожали года три назад. Мы шли по этой вот улице, так же пахла магнолия.

– С кем шли?

– Да был один мальчик… Был, да весь вышел… А меня закрутило… Знаешь, как в той песне – закрутило, понесло. До сих пор несет… Но тебя это не касается…

Косте показалось, что он знает, что за грусть-печаль на нее вдруг навалилась. Прогулки под луной, поцелуи на лавочке – это одна романтика. А воровские «малины» – другая. Ведь ясно же, что Катя уже давно не девочка. Бары, рестораны, братва, деловые. А судя по всему, она дружила не абы с кем, а с самим Козырем. Не зря же она в балагане оказалась. А может, и не дружила. Может, пару раз подстелилась… А может, ничего и не было. Ни Козыря, ни блатной романтики. Но у Кати глаза бывалой женщины. Что-то есть у нее от блатной кошки. Хотя он мог и ошибаться.

– Не касается, – с виду легко согласился Костя.

– Что, совсем не касается? – возмутилась Катя. – Тебе все равно, чем я живу?

– Не все равно.

– А может, ты думаешь, что знаешь про меня все? А ничего ты не знаешь, понял? И то, что я в ресторане пою, ничего не значит! И вообще чего я тут перед тобой распинаюсь!

Катя порывисто развернулась к нему спиной и стремительно направилась к своему дому. Костя остался на месте. Смотрел ей вслед. Жаль, что она уходит.

Но Катя если и собиралась уходить, то не смогла сделать это. Так же порывисто изменила направление на сто восемьдесят градусов и стремительно подошла к нему. Глаза горят, на лице недоуменное выражение.

– Что-то я не пойму тебя, парень! То бегаешь за мной, как привязанный, то стоишь, как баран!

– Я не баран, – покачал головой Костя.

– Да, но ведешь себя… И я как та овца… Ну чего я к тебе привязалась?

Вопрос она адресовала самой себе, но ответ получила от Кости. А ответил он не словом, а делом. Вплотную приблизился к ней, нежно и в то же время крепко обнял ее за плечи, привлек к себе. А если точней, она сама упала в его объятия.

Они сидели на лавочке под раскидистым каштаном. Место темное, спокойное. Ночь, благодать.

– Как же мне хорошо, – прижавшись к нему, изможденно прошептала Катя.

– Хотелось бы верить, – улыбнулся он.

– А я похожа на врунью?

Она с трудом разомкнула веки, чтобы выразить свое удивление.

– Нет… Но все так неожиданно. И быстро.

– Зато здорово. Только ты не обольщайся. Целоваться, например, ты не умеешь.

Она снова закрыла глаза и покорно уронила голову ему на плечо.

Не было уже сил ни целоваться, ни ласкаться. На душе умиротворение, кровь еще волнуется, но уже не бурлит.

– А не нравится, потому и не учился.

– И со мной не нравится?

– С тобой-то как раз очень. А с другими – ну его…

– И много у тебя было таких «ну его»? – вроде бы иронично, но в то же время с ревнивыми нотками в голосе спросила она.

– Были, но это все не то… Одна ты – настоящая… Даже не верится, что я… что мы… Все так неожиданно…

– Но тебе ж это и нужно было?

– Это – не главное.

– Ну, ну. Все вы так говорите.

– Кто все? – встрепенулся Костя.

– Ой да ладно! Как будто неясно, что ты у меня не первый. Все ты знаешь. Не в деталях, но знаешь.

– У тебя кто-то есть?

– Есть. И если он узнает, что мы с тобой…

– Кто? Козырь?

– Сам догадался или кто-то подсказал?

– Сам.

– А говоришь, что моряк с траулера. Откуда ты такой взялся?

– Соленый квартал.

– У-у, теперь ясно, откуда ты такой прыткий.

– Я тебя в балагане раньше не видел.

– А меня раньше здесь вообще не было. Я в Ростов после школы уехала. Думала, сначала техникум, затем институт. Техникум закончила, а с институтом не вышло. Вернее, вышло, но не сразу, и то на заочный. Домой вот вернулась, с Лешей познакомилась.

– С Козырем, что ли?

– Ну да. Он в общем-то неплохой человек. Но с ним страшно. У него какие-то проблемы, ему сейчас не до меня. А так шагу от себя не давал сделать. Если он узнает, что мы с тобой…

– И что будет? – Костя совершенно спокойно посмотрел на Катю.

– Ты же должен знать, кто такой Козырь, – удивленно повела она бровью. – Он же в законе. Он все может.

– А у меня натура дурацкая. Ничего не боюсь.

– Все так говорят.

– Это не слова.

Катя долго и внимательно всматривалась в его глаза.

– Ты что, правда, ничего не боишься? – изумленно спросила она.

– Говорю же, натура дурацкая.

– Может, ты сам из блатных?

– Нет, это не мое. Да и был бы я блатным, я бы близко к тебе не подошел. Козырь же в законе. А так мне на него наплевать.

– Ты так серьезно об этом говоришь, что мне становится страшно.

– За кого?

– Вообще страшно. И за себя, и за тебя. С Козырем лучше не связываться.

– А что в нем страшного? Обычный смертный. Такой же смертный, как и я.

– Ты же не станешь его убивать?

– Я что, на психа похож? Больно надо его убивать. Но если он круто наедет… Давай не будем об этом. Какой-то пустой разговор. Ведь ничего не случилось.

– Сегодня нет, а что будет завтра?

– Будет день – будет пища.

– Ты рассуждаешь как дикарь. Ты живешь сегодняшним днем.