Подруга Дьявола - Робинсон Питер

— Да что ты говоришь? — притворно ужаснулся Эрик, отрывая взгляд от экрана. — Интересно, как вы это сделаете?

— Если хоть одна из этих фотографий всплывет где-нибудь, я не только заявлю, что была пьяна, когда меня снимали, — а ведь это правда, понятная любому, — но скажу, что ты подсыпал мне психотропное средство с намерением изнасиловать.

Ошарашенный Эрик уставился на нее и с трудом выдавил:

— Ты действительно сделаешь это?

— Легко! А при обыске в твоей квартире найдут рогипнол, гамма-гидроксибитурат — его еще называют «наркотик для насилия», ты в курсе? — или что-то подобное. — Сердце Энни билось так сильно, что Эрик, наверное, слышал его удары: она не привыкла лгать и угрожать.

Эрик закурил новую сигарету. Он побледнел, и Энни заметила, как дрожат его пальцы.

— А знаешь, — сказал он, вдохнув дым, — я не верю, что ты способна на такое. Когда мы встретились, ты показалась мне совсем другой.

— Не надо вешать мне лапшу на уши. Когда мы встретились, ты подумал: «Вот эту старую сучку — она еще вроде ничего — я смогу без больших усилий затащить в постель».

У Эрика от удивления глаза на лоб полезли.

— Разве не так? — продолжала Энни.

— Я думал… — Он качал головой, не в силах подобрать слова. — Думал, ты совсем не такая…

— Поверь, я именно такая, — остановила его Энни. — Конец эпизода. Тебе все понятно?

Эрик с усилием проглотил слюну:

— Все.

— Тогда прощай, мой юный друг.

Энни едва сдержалась, чтобы не хлопнуть дверью на прощание. Она задыхалась от злости, но надо было доказать Эрику, что она контролирует ситуацию, хотя на самом деле это было не так. Вечерняя улица дышала прохладой. Энни, остановившись на углу, сделала несколько глубоких вздохов. Она справилась, успокаивала она себя. Проблема решена. Устранена. Вот это в стиле Энни Кэббот, Ангела Милосердия! «Но почему, — думала она, шагая по улице и вглядываясь в темную поблескивающую поверхность моря, — разделавшись с таким отвратительным типом, я чувствую себя словно только что растоптала бабочку?»

Минуту спустя, успокоившись, Энни решила, что Эрик не бабочка, а скорее змея, и улыбнулась.

12

Прижимая к груди бутылку вина, Бэнкс глубоко вдохнул и нажал на кнопку звонка. Он испытывал странное чувство, оттого что снова находится на той самой улице, где много лет жил с Сандрой и детьми. Теперь она замужем за другим, у нее маленький ребенок. Их общие дети выросли: Трейси окончила университет, Брайан играет в составе успешной рок-группы. Но все же, когда Бэнкс посмотрел на опущенные шторы своего прежнего дома — ничем не примечательного дома с эркером, — на новую дверь, на оштукатуренный фасад с вкраплениями мраморной крошки, на него внезапно нахлынули воспоминания. Он и двенадцатилетняя Трейси полуночничают, пьют горячий шоколад; он, с трудом волоча ноги, поздно ночью приходит домой, растоптанный воспоминаниями о подробностях расследования убийства девочки, ровесницы его дочери; «Четыре последние песни» Рихарда Штрауса на новой стереосистеме; первые неуверенные попытки Брайана сыграть «Солнечный свет твоей любви» группы «Крим» на акустической гитаре, подаренной ему Бэнксом на шестнадцатилетие; они с Сандрой занимаются любовью внизу на диване, изо всех сил стараясь не шуметь, поскольку дети только что легли спать, а после нечаянного падения на пол, чтобы не рассмеяться, зажимают ладонями рты. Припомнил он и последние несколько недель, проведенных здесь в одиночестве. Тогда он почти все время лежал на диване, рядом на полу стояла бутылка виски «Ласрройг», а на плеере без конца крутился диск с альбомом Боба Дилана «Кровь на дорожках» — о прошлом, которого не вернуть.

Прежде чем Бэнкс успел сделать следующий шаг по опасной тропе воспоминаний, входная дверь открылась и он увидел перед собой Харриет Уивер, едва ли постаревшую хотя бы на один день за двадцать лет, прошедших с того дня, когда она впервые приветствовала Бэнкса и его семейство, ставших ее соседями. Бэнкс, наклонившись, поцеловал ее в обе щеки.

— Привет Алан! — воскликнула она. — Как я рада, что ты пришел.

Он протянул ей бутылку вина.

— Это лишнее, проходи.

Бэнкс, войдя следом за ней в прихожую, снял пальто и повесил его на вешалку, а затем они вместе вошли в гостиную. Почти все приглашенные уже явились и теперь, сидя за круглым столом под оранжевым абажуром, беседовали, то и дело прикладываясь к стаканам. Из двенадцати гостей Бэнксу были знакомы две супружеские пары, жившие уже много лет по соседству: Джефф и Стелла Хатчинсон из дома двадцать четыре и Рей с Максом, живущие гей-семьей в доме напротив. Остальные гости были либо сослуживцы Харриет по библиотеке, либо коллеги ее супруга Дэвида, работающие в таинственной и, по мнению Бэнкса, скучнейшей компьютерной области. С некоторыми из них он уже встречался раньше, правда мельком.