Подруга Дьявола - Робинсон Питер

— С заявлением о розыске не обращались?

— Пока нет.

— Вероятно, ее возвращения домой еще не ждут, — предположила Жервез. — Кстати, а сколько ей лет?

— Девятнадцать, судя по записи в водительском удостоверении.

— Кто проверяет эти данные?

— Детектив Джекмен поехала в Суэйнсхед поговорить с ее родителями. Она должна быть уже там.

— Да, она, пожалуй, справится с этой задачей лучше меня, — неожиданно для Бэнкса объявила Жервез.

Бэнкс в недоумении поднял на нее глаза: а разве ей когда-нибудь поручали сообщать подобные новости родителям жертвы?

— Я знаю, о чем вы думаете, — сказала с улыбкой Жервез. — Вы думаете: ну что она, воспитанная в семье, принадлежащей к среднему классу, со своим университетским образованием и быстрым продвижением по службе… что может она знать об этом, верно?

— Вовсе нет, — сделав каменное лицо, ответил Бэнкс.

— А вы лгун. — Жервез отхлебнула чая и вперила неподвижный взгляд во что-то поверх головы Бэнкса. — Первую неделю своего испытательного срока службы в полиции я отрабатывала в управлении в Пуле, в графстве Дорсет, — начала рассказывать она. — Мои основные обязанности заключались в приготовлении бесконечного количества чашек чая и кофе. В пятницу утром на заброшенной пустоши у городской окраины было обнаружено тело одиннадцатилетнего школьника. Его изнасиловали и избили до смерти. Ребенок из рабочей семьи. Как вы думаете, кого послали к его родителям?

Бэнкс молчал.

— Господи, меня буквально выворачивало наизнанку! — после короткой паузы призналась суперинтендант. — Началось это еще до того, как я вышла из управления. Мне действительно было плохо, физически плохо. Я была уверена, что не смогу выполнить это поручение.

— Но ведь выполнили?

Она посмотрела в глаза Бэнксу:

— Конечно выполнила. А хотите знать, что произошло? Мать мальчика впала в неистовство. В меня полетела тарелка с яичницей, бобами и картошкой. Она рассекла мне голову. В конце концов мне пришлось применить эти чертовы наручники, чтобы ее утихомирить. Разумеется, на время. Она постепенно успокоилась. А мне наложили десять швов. — Жервез покачала головой. — Ну и денек! — Она посмотрела на часы. — Думаю, мне лучше позвонить сыну и сказать, что званый обед отменяется.

Бэнкс смотрел в окно. Ветер усилился, и людям, выходившим из церкви, стоило больших усилий удержать на голове шляпы и одновременно не дать зонтам вывернуться наизнанку. Он представил себе тело, лежащее на куче кожаных обрезков.

— Я тоже так думаю, — согласился Бэнкс. — Сегодня не совсем подходящий день. — И он направился к стойке, чтобы расплатиться.

Перед деревушкой Суэйнсхед, или попросту Хед, то есть Исток, как называли его местные жители, располагался треугольной выпас, который, образуя на главной дороге Т-образный перекресток, ответвлял от нее Суэйнсдейл-роуд. За выпасом стояли церковь, здание клуба и несколько магазинов. Эта часть поселка, по сведениям Уинсом, именовалась Нижний Хед, и сюда чаще заглядывали туристы. Семья Дэниэлс жила в Верхнем Хеде, где два ответвления дороги снова сливались воедино. По обеим сторонам воссоединенной дороги выстроились ряды каменных коттеджей. За коттеджами тянулись пастбища, их пересекали сложенные из камней ограды, а еще дальше, уходя к самому горизонту, раскинулась вересковая пустошь.

Название местности объяснялось тем, что в окрестных холмах находился ключ, который давал начало реке Суэйн. Из разлившейся по поверхности земли небольшой лужицы с крутящимися пузырьками в центре вытекала тоненькая струйка воды, набиравшая силу на своем пути. Разливаясь в устье, вода захватывала часть равнины и отвоевывала для себя ее лучшую часть.

Бэнкс рассказывал Уинсом об одном деле, которое он расследовал здесь в давние времена, еще до того как она начала работать в Иствейле. Поиски сбежавшего экспатрианта^[6] завели Бэнкса ни больше ни меньше как в Торонто. Уинсом знала, что никто из людей, причастных к тому делу, уже не живет в Суэйнсхеде, однако здешние жители хорошо помнили это событие: оно вошло в собрание местного фольклора. В прежние времена люди, вероятно, сложили бы о нем песни на манер старинных баллад, которые так нравятся Бэнксу. А сейчас, когда газеты и телевидение готовы добела, как кость, обглодать любую новость, кого и кто станет славить в песнях?..

Уинсом хлопнула дверцей машины, нарушив благостную тишину. В небо поднялись, встревоженно каркая, три раскормленные вороны, сидевшие на ветвях кривого дерева. Они кружились на фоне серого неба, как вырванные ветром из рук и вывернутые черные зонтики.