Подруга Дьявола - Робинсон Питер

— А как, по-вашему, это произошло?

— Я знаю об этом столько же, сколько и вы. Но, как мне известно, у вас имеется свидетель.

— Да, — подтвердил Бэнкс. — Челси Пилтон. Она-то видела, как это произошло. Я как раз еду поговорить с ней.

— Вот она вам и расскажет. Он, видимо, шел за ней.

— Зачем? Чтобы предостеречь, защитить?

— А может, напасть…

— Кев Темплтон — убийца, орудовавший в Лабиринте? — Бэнкс отказывался в это верить, хотя именно он первым озвучил такую версию. — Я так не думаю, — твердо сказал он.

— Я считаю нужным проверить в ходе расследования все возможные варианты, — пожал плечами Бернс.

— Понятно, — кивнул Бэнкс. — Да и мы тоже.

Снова в памяти всплыло расследование, которое Энни вела в Уитби. Горло Люси Пэйн, найденной в инвалидной коляске, было перерезано острым лезвием, бритвой или скальпелем — орудием, аналогичным тому, которым был убит Темплтон.

— Доктор Уоллес скоро приступит к вскрытию, — обнадежил Бэнкса старый врач, — и уж она-то даст ответы на интересующие вас вопросы.

— Это верно, — кивнул головой Бэнкс. — Ну спасибо, доктор. Поеду в больницу беседовать со свидетельницей.

По пути к машине он обдумывал случай с Люси Пэйн. Бэнкс решил, что с утра позвонит Энни в Уитби — сейчас она наверняка спит — и тогда они смогут обсудить подробности обоих убийств.

Но Энни не спала. Если бы Бэнкс позвонил ей прямо сейчас, она непременно поговорила бы с ним о расследовании. Какой-то звук прервал ее сон, и она долго лежала в кровати, не шевелясь и напряженно слушая тишину, пока не убедилась, что разбудил ее треск пересохшей древесины старого дома. «А что еще могло меня разбудить?» — размышляла она. Эрик явился в гости? Или Фил Кин, когда-то изнасиловавший ее, вернулся? Ну нет, ее жизнью не будет управлять страх, этого она не допустит.

Чувствуя, что больше не уснет, Энни встала и направилась в кухню. Во рту у нее пересохло, и она вспомнила, что прошлым вечером одна приговорила почти целую бутылку австралийского сухого вина «Совиньон блан». А ведь это входит в привычку…

Энни посмотрела в щель между занавесками на черепичные крыши, перевела взгляд на гавань вдалеке: луна словно застыла на поверхности воды. Она часто думала, что лучше бы ездить ночевать домой, в Харксайд, но ей так нравилось море. Оно напоминало о детстве, прошедшем в приморском городке Сент-Айвс в Корнуолле, долгие прогулки вдоль скал с отцом, который то и дело останавливался, чтобы зарисовать ржавые орудия земледелия или особо живописные скалы, а она в это время развлекала себя как умела. Именно тогда она научилась создавать свой собственный мир — место, куда она могла скрыться на время от разочарований и неприятностей. В ее памяти сохранилась лишь одна прогулка с матерью — та умерла, когда Энни было всего шесть лет. Они долго тогда брели по извилистой каменистой тропе, мать держала Энни за руку, потому что пронизывающий ветер едва не сбивал их с ног, и рассказывала маленькой дочери о городах, куда они обязательно поедут: о Сан-Франциско, Марракеше, о красотах Ангкор-Вата, гигантского храмового комплекса в Камбодже. Как и многому в жизни Энни, этому не суждено было сбыться.

Чайник отключился, Энни залила кипятком пакетик с жасминным чаем. Когда чай заварился, она подцепила пакетик ложкой, насыпала сахару и с чашкой в руке опустилась на стул, не отрывая взгляда от моря, подернувшегося легкой рябью; над мерцающей лунной дорожкой видны были слоистые сине-черные облака.

Сидя в тишине и наблюдая за ночной жизнью, Энни почувствовала непонятную, странную связь с молодой женщиной, приехавшей в Уитби восемнадцать лет назад. Была ли это Кирстен Фарроу? Энни конечно же не могла простить убийства, но в душе соболезновала ей. Если это действительно была Кирстен Фарроу, то у нее был мотив: только так она могла нанести ответный удар человеку, приговорившему ее к жизни, похожей на смерть. Есть такие телесные и духовные травмы, которые ввергают человека в мир, где не существует ни правил поведения, ни норм этики и морали, — в этом мире, как говорили древние, живут чудовища. Эта молодая женщина оказалась там. Энни тоже когда-то очутилась на краю страшного мира и заглянула в его влекущую, но жуткую пропасть — этого оказалось достаточно, она не сделала шага в бездну.

У Энни было такое чувство, будто она находится на важном жизненном перепутье и не знает, в каком направлении идти: надписи на указателях либо заляпаны грязью, либо стерты. Она не доверяла себе, когда ее тянуло к мужчине, она запуталась, стала пить, а потом очутилась в кровати у двадцатилетнего мальчишки. Какие бы демоны ни влекли ее по неправедным путям, надо держаться, надо строить планы на будущее. Может быть, ей даже понадобится чья-то помощь, хотя от одного предположения об этом она мысленно съеживалась и панически содрогалась. Однако с чужой помощью она, вероятно, сумеет разобраться в дорожных указателях. Что бы она ни делала, ей необходимо разорвать порочный круг неосмотрительности и самообмана, в который она позволила себя загнать.