Шестьдесят смертей в минуту - Троицкий Андрей

– Надо же: без адвоката явилась, – сказал Шатун. – Ты выйдешь к ним, или…

– Выйду, – ответил Рогов, – иначе эта стерва решит, что я от нее прячусь. Или еще какую глупость придумает. Не знаю, какие мысли зреют в этой куриной башке, под этим узким лбом. Господи, как же меня достала эта змея!

Через минуту Стас Рогов вышел в пустой коридор, застеленный красной ковровой дорожкой, спустился на полпролета лестницы, принял плащ из рук женщины, а подростка похлопал по плечу.

– Господи, Лидка, я так рад тебя видеть, – сказал он, стараясь заглянуть в глаза дамы, но видел только свое отражение в темных стеклах очков, закрывающих почти половину лица. – Все цветешь и пахнешь. Молодец, ты всегда следила за собой. Спортивный зал, массаж и всякое такое… А тут сидишь в кабинете, обрастаешь жирком, жуешь несъедобные бутерброды из ближней забегаловки и гадаешь про себя: когда ждать инфаркта? Уже в этом году? Или в следующем?

Он засмеялся, бросил плащ Шатуну, застывшему в полупоклоне, сам подхватил женщину под локоть и, что-то нашептывая ей в ухо, потащил дальше по коридору. Остановился перед дальней дубовой дверью, на которой виднелись остатки пластилина и оттиск казенной печати. Когда партнер Рогова, совладелец фирмы Васька Ивченко, год назад утонул во время купания, сотрудники прокуратуры провели здесь обыск, изъяли деловые бумаги, а кабинет опечатали. Документы вернули через неделю, а через месяц сняли печати с кабинета.

– Я знаю, как тебе трудно. – Стас вставил ключ в замочную скважину и повернул его дважды. – Ты долго не могла найти в себе силы, чтобы приехать сюда, потому что побывать в кабинете Васьки – все равно что увидеть его живого. Я сделал так, что никто не переступал порога, не открыл дверь до того, как это сделаешь ты. И я рад, Лида, что ты здесь.

Женщина сняла очка, и Стас увидел покрасневшие от слез глаза и одну крупную слезинку, повисшую на реснице. Взгляд не был враждебным. И на том спасибо. Стас со злорадством подумал, что вдова бывшего компаньона выглядит так, будто сама явилась с того света. Бледное отечное лицо, худая цыплячья шея, платье черное с белым, которое ей совсем не идет. И Юра, сын Васьки, одетый в этот дурацкий костюмчик, с этой палкой в руке, смотрится как-то дико. Будто ему не двенадцать, а все пятьдесят лет.

Говорили, что мальчика дважды оперировали в швейцарской клинике, и нужна третья операция. Что ж, возможно, иностранные медики помогут. Да, да… Помогут парню «прибраться», потомучто в этом лучшем из миров Юре нечего делать. Со своей бледной физиономией, палкой и болезнью крови он здесь чужой. Тут любят здоровых и богатых.

– Еще минуточку, – сказал Стас. – Хочу, чтобы ты услышала это сейчас от меня. Итак: я по-прежнему хорошо к тебе отношусь, и твой сын для меня как родной. Да, у нас с тобой имущественный спор. Исход дела решит независимая экспертиза. «Хьюз и Голдсмит» – солидное имя, им можно доверять. Ты сама выбрала этих аудиторов. Имущество фирмы будет поделено ровно пополам. Но этот чертов спор не мешает нам оставаться друзьями. Ведь так?

– Сейчас я не хочу говорить об этом, – поджала губы Лида. – Когда угодно, но только не сейчас.

– А что с Юркой? – Стас слегка похлопал парня по плечу. – Что там лепечут так называемые светила от медицины? Просят финансовых инъекций?

– Говорят, что операция будет стоить дорого. А восстановительный курс лечения – еще дороже. Понадобится много денег.

– Я понимаю, – скорбно кивнул Стас. – Аудиторы скоро приготовят заключение. Я не стану оспаривать его в суде, даже если оно мне не понравится. Ты получишь столько, сколько положено. И ни копейки меньше.

Кажется, вдова покойного компаньона не слышала Рогова. Она стояла в коридоре перед дверью, не решаясь открыть ее. Это сделал Стас Рогов. Пропустив гостей в кабинет, он сказал, что они могут взять любые вещи на память об отце и муже. То, что не увезут сразу, позже упакует и привезет сам Стас.

Сам он в кабинет не вошел, присел на кушетку в коридоре и прошептал себе под нос:

– Они нарожают уродов, а я буду платить за лечение. Вот жизнь собачья… Хуже собачьей.

Через полчаса посетители ушли, и Стас с облегчением вздохнул. Попросил Шатуна распечатать бутылку хорошего коньяка и выпил сто пятьдесят, потому что голова болела безумно.

Садыков привел из аула мерина со странным именем Погост, запряженного в телегу на двух колесах. Мерин был старым, с провисшей спиной и костлявыми боками. И повозка такая же старая, но шла ровно.