Перекличка мертвых - Рэнкин Иэн

— А мне-то что с этого обломится?

— Тебе ничего. А вот мне… — Он закурил сигарету, затянулся и продолжал, выдыхая дым: — Ты когда-нибудь слышала о дружке Кафферти?

— О каком именно? — спросила Мейри, стараясь не выказать интереса.

— О Сириле Коллере. Нашелся тот самый кусок от его куртки.

— А на нем исповедь самого Кафферти? Он меня предупреждал, что ты от него не отстанешь.

— Я просто решил подбросить тебе горячую новость, и отнюдь не рядовую.

Она немного помолчала.

— А при чем тут «Пеннен Индастриз»?

— Это совсем другая песня. Ты слышала о Бене Уэбстере?

— Сообщение о нем передавали в новостях.

— «Пеннен» оплачивала его пребывание в отеле «Бэлморал».

— И что?

— А то, что мне надо узнать об этой фирме побольше.

— Их директор-распорядитель — Ричард Пеннен. — Она рассмеялась, чувствуя, насколько ошеломило Ребуса ее сообщение. — Ты когда-нибудь слышал о «Гугле»?

— И ты прямо сейчас это там нашла?

— У тебя дома есть компьютер?

— Я купил себе ноутбук.

— А выход в Интернет у тебя есть?

— Теоретически, — признался он. — Но я и в «Сапера»-то толком не умею играть…

Она снова расхохоталась, и Ребус понял, что отношения восстанавливаются. До его слуха донеслось какое-то шипение, стук чашек.

— В каком ты сейчас кафе? — спросил он.

— «Монпельер». Кругом полно людей, и все одеты в белое.

«Монпельер» находился на Брантсфилде, всего в пяти минутах езды.

— Так я подкачу и куплю тебе чашечку кофе. А ты покажешь мне, как пользоваться ноутбуком.

— Я сейчас ухожу. Не хочешь встретиться попозже на Медоуз?

— Да не особенно. Как насчет того, чтобы чего-нибудь выпить?

— Поглядим. А я пока попробую накопать еще что-нибудь о «Пеннен», позвоню, когда закончу.

— Ты просто звезда, Мейри.

— И бестселлер в придачу. — Она на мгновение замолчала. — Знаешь, Кафферти пожертвовал свою долю гонорара на благотворительность.

— Он может позволить себе быть щедрым. Поговорим попозже.

Положив трубку, Ребус решил прослушать автоответчик. На нем было всего одно сообщение. Дав голосу Стилфорта произнести не более дюжины слов, Ребус остановил запись. Недосказанная угроза еще эхом звучала в голове, когда он подошел к стереосистеме и наполнил комнату музыкой «Граундхогз»…

Никогда больше не пытайся перехитрить меня, Ребус, иначе…

— …почти все основные кости сломаны, — объявил профессор Гейтс. Помолчав, он пожал плечами и продолжал: — А что, по-вашему, может быть после такого падения?

Он торчал на работе из-за Бена Уэбстера. Всем хотелось как можно скорее закрыть дело.

— Явный суицид, — было заключение, сделанное Гейтсом поначалу.

При вскрытии присутствовал доктор Керт. Таково в Шотландии правило — один патологоанатом должен подстраховывать другого. Гейтс был грузнее своего коллеги, с красным, покрытым сетью сосудов лицом, с кривым носом, переломанным во время игры в регби (по его собственной версии) или в давней студенческой драке. Керт был всего четырьмя или пятью годами младше Гейтса, но из-за чуть более высокого роста и сухощавости выглядел куда менее солидно. Оба патологоанатома состояли в штате Эдинбургского университета. По окончании семестра они имели право умотать на любое самое отдаленное побережье, но Ребус не помнил, чтобы кто-нибудь из них хоть раз воспользовался своим отпуском, — это значило бы продемонстрировать напарнику свою слабость.

— На марш пойдешь, Джон? — спросил Керт.

Вся троица стояла вокруг хромированного стола в морге на Каугейт. За их спинами ассистент с немилосердным стуком и скрежетом переставлял подносы и инструменты.

— Для меня это слишком тихое мероприятие, — ответил Ребус. — Вот в понедельник наверняка пойду.

— То есть с анархистами, — уточнил Гейтс, делая надрез на теле.

В прозекторской — за экраном из оргстекла — было место для наблюдателей, и обычно Ребус следил за ходом вскрытия оттуда. Но сейчас, «по случаю уик-энда», они, по словам Гейтса, «могли позволить себе несколько отступить от обычных формальностей». Ребусу и раньше не раз доводилось видеть человеческие внутренности, но сейчас он непроизвольно отвел взгляд.

— Сколько ему было, тридцать четыре, тридцать пять? — спросил Гейтс.

— Тридцать четыре, — подсказал ассистент.