Перекличка мертвых - Рэнкин Иэн

Наверное.

— Взялся за гуж… — пробормотала она, попав каблуком в трещину тротуара.

За домами ничего особенного не было: сорная трава по колено и столбы с обрывками веревки для сушки белья. Шивон легко перемахнула через почти завалившийся забор.

— Ой, тут же моя клумба! — произнес насмешливый голос.

Шивон повернулась и уперлась взглядом в молочно-голубые глаза главаря шайки.

— Прямо конфетка, — причмокнул он, оглядывая ее с головы до ног.

— Опять нарываешься на неприятности? — спросила она.

— А на какие я уже нарвался?

— Вчера вечером ты изуродовал мою машину.

— Что-то не пойму, о чем речь.

Он сделал шаг вперед. За ним чернели две тени.

— Самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это побыстрее смыться, — предупредила она.

Ответом был нарочито грубый хохот.

— Я из уголовной полиции, — громко объявила она, надеясь, что голос не выдаст ее страха. — Если со мной что-нибудь случится, тебе придется жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

— И поэтому ты сейчас напустила в штаны?

Шивон не сдвинулась с места, не отступила ни на дюйм. Зато парень еще приблизился. Теперь ей ничего не стоило заехать ему коленом в пах. Она немножко успокоилась.

— Пошел прочь.

— А если я не хочу?

— Делай, что велят, — раздался гулкий раскатистый голос, — не то хуже будет.

Шивон оглянулась. За ее спиной стоял муниципальный советник Тенч.

— Вас это не касается, — огрызнулся вожак.

— Все, что происходит здесь, меня касается. Если ты знаешь меня, то должен знать и это. А теперь сматывайся отсюда и считай, что легко отделался.

— Ишь какой всемогущий! — ощерился один из хулиганов.

— Во вселенной есть один всемогущий, и он над нами, — Тенч указал на небеса.

— Витаешь в облаках, проповедник, — произнес вожак, однако, быстро повернувшись, зашагал в темноту.

Тенч подвигал плечами, разминаясь.

— А ведь могло закончиться очень плохо, — сказал он.

— Могло, — согласилась Шивон.

Она назвала себя, Тенч кивнул:

— Я еще вчера подумал: эта девочка, похоже, из полиции.

— Вам приходится денно и нощно нести миротворческую вахту? — поинтересовалась она.

— По ночам здесь почти всегда тихо. Просто вы выбрали не совсем подходящее время для визита. — Тут послышался приближающийся звук полицейской сирены. — Это вы вызвали? — спросил Тенч и пошел в сторону лагеря.

На боку машины, взятой ею в участке Сент-Леонард, красовалась надпись, выведенная аэрозольной краской: «МДН» — Молодежное движение Ниддри.

— Ну, это уже не шутки, — со злобой прошипела Шивон сквозь стиснутые зубы.

Она попросила Тенча назвать ей имена хулиганов.

— Никаких имен, — решительно отказался тот.

— Но вы же знаете, кто они.

— А зачем вам эти имена?

Оставив вопрос без ответа, она повернулась к полицейским из местного участка и подробно описала вожака, его фигуру, одежду, глаза. Они покачали головой.

— Лагерь не пострадал, — буркнул один. — Это главное.

Его тон объяснил ей все: она вызвала их сюда, они приехали, а здесь и смотреть-то не на что, не говоря уже о том, чтобы что-то делать. Кто-то кого-то обозвал, кто-то кого-то (как говорят) ударил. Никто из охранников не заявил о травме. Вот наши братья по оружию, выглядят они вполне здоровыми и веселыми. Никакой угрозы лагерю нет, никакого ущерба не нанесено — разве что машине Шивон.

Иными словами: им предлагают искать ветра в поле.

Тенч между тем расхаживал среди палаток, представляясь лагерникам, пожимая многочисленные руки, поглаживая по головкам детей. С благодарностью взял протянутую ему чашку травяного чая.

Бобби Грейг дул на костяшки пальцев, которыми он, по словам одного из его товарищей, приложился о выступ стены.

— Пощекотали нервишки, а? — спросил он Шивон.

Не ответив, она направилась к большому шатру. У самого порога кто-то сразу же сунул ей чашку ромашкового чая. Шивон стояла на улице и дула на чай, когда ее взгляд упал на Тенча, говорившего что-то в диктофон. Держала диктофон журналистка, которая, как сразу же вспомнила Шивон, когда-то Дружила с Ребусом… Мейри Хендерсон. Шивон подошла поближе и услышала, о чем вещает Тенч.

— «Большая восьмерка» — это прекрасно, но исполнительная власть должна серьезно задуматься о том, что творится дома. У местных детей нет практически никакого будущего. Здесь царит разруха, но с разрухой можно покончить. Окажите помощь, и у этих детей появится то, чем можно будет гордиться, что даст им возможность работать и приносить пользу. Как говорится: радейте о мировом порядке… но прибирайтесь и на своей кухне. Большое вам спасибо.