Поцелуй дочери канонира - Ренделл Рут

— Может быть, потому, — сказал Вексфорд мягко, — что они не совсем верны. Вы их читали где-то. Ведь обычно сердце болит только во время сердечного приступа — да и тогда боль, насколько я знаю, обычно чувствуют в руке.

— Я бы хотела быть старше. Старой, как вы, и такой же мудрой.

Это, конечно, было сказано не всерьез. Он спросил:

— Дейзи, вы здесь надолго?

— Не знаю. Наверное. Раз я оказалась здесь… Тут нисколько не хуже, чем в любом другом месте. Я убедила их забрать меня из больницы. Ах, там было ужасно. Ужасно быть одной, но еще хуже — с чужими. — Ее передернуло. — Вирсоны очень добры. Мне хочется быть одной, но мне страшно оставаться наедине с собой — понимаете, о чем я?

— Кажется, да. Лучше вам сейчас оставаться с друзьями, которые не станут мешать, когда вам нужно побыть одной.

— Да.

— Вы в состоянии ответить на несколько вопросов о миссис Гарленд?

— Джоан?

Дейзи явно не ожидала такого. Она утерла глаза пальцами и моргнула раз-другой, глядя на Вексфорда. Инспектор заранее решил не сообщать Дейзи о своих подозрениях. Не страшно, если она узнает, что Джоан уехала неизвестно куда, но совсем не то, если Джоан пропала без вести и полиция уже предполагает, что она мертва. Тщательно выбирая слова, Вексфорд рассказал, как им не удалось встретиться с миссис Гарленд.

— Я ее мало знаю, — сказала Дейзи. — Давина ее недолюбливала. Считала, что Джоан нам не ровня.

Вексфорд удивился — он помнил, что сказала Бренда Харрисон, — и удивление, должно быть, отразилось на его лице. Дейзи поправилась:

— Но не из снобизма. Давина была совершенно чужда классовым различиям. Понимаете, — Дейзи понизила голос, — она ведь и с ними… — Дейзи показала пальцем через плечо. — …не очень зналась. У нее не было времени на людей, которых она считала скучными или посредственными. В человеке ей нужен был характер, энергия, индивидуальность. Да среди ее знакомых и не водилось обычных людей — ну, кроме тех, кто на нее работал, — и она не хотела, чтобы такие были среди моих. Она говорила, что меня должны окружать лучшие. На маму она махнула рукой, но Джоан все равно не любила, та никогда ей не нравилась. Я помню одну ее фразу: «Джоан затянула маму в болото пошлости».

— Но ваша мать не слушала ее?

Вексфорд заметил, что Дейзи уже может говорить о матери и бабке без дрожи в голосе, не впадая в отчаяние. Когда она говорила о прошлом, ее скорбь отступала.

— Было ли ей наплевать? Поймите, мама была одним из тех обычных людей, которых так не любила Давина. Не знаю, почему она была такой, — это в генах, я думаю. — Хрипота в голосе Дейзи пропала — он окреп, оживленный интересом, который вызывал у нее разговор. Рассказ об ушедших близких притуплял ее боль о них. — Она будто была дочерью совершенно посредственных людей, совсем не той породы, что Давина. Странно, что Харви тоже был ближе к этому типу. Давина много рассказывала о своих прежних мужьях, о том, какими замечательными и оригинальными людьми были ее «номер один» и «номер два», хотя меня это удивляло. А о Харви особо нечего было сказать. Тихий человек Нет, скорее не тихий, а пассивный. «Уравновешенный», — так он сам это называл. Делал, что ему Давина скажет. — Вексфорду показалось, что в глазах девушки промелькнули искры. — Вернее, пытался. Он был туповат, я всегда это замечала.

— Ваша мать дружила с Джоан Гарленд несмотря на неодобрение вашей бабки?

— Ну, недовольство и насмешки Давины мама терпела всю жизнь. Она знала: что бы она ни сделала, все будет не то, — так что просто жила по-своему. Она даже уже не сердилась, когда Давина начинала насмешничать. Работа в этом магазине ее вполне устраивала. Вы, наверное, не знаете, — откуда вам знать? — но мама пыталась писать картины. Год за годом. Помню, когда я была маленькой, мама писала — Давина устроила ей студию, — и Давина приходила и начинала… критиковать, что ли. Она раз сказала одну фразу, которую я запомнила, хотя не понимала тогда, что значат эти слова: «Ну, Наоми, не знаю, какой школы ты придерживаешься, но, думаю, тебя можно назвать прерафаэлитом-кубистом»… Давина хотела, чтобы я стала всем тем, чем не стала мама. А может быть, и всем, чем не стала она сама. Вам это, впрочем, неинтересно. Маме нравилось работать в той галерее и зарабатывать самой — быть, как она говорила, самой себе хозяйкой.

Слезы перестали бежать у нее из глаз — разговор подействовал ободряюще. Инспектор понял, что Дейзи, видимо, заблуждалась, когда решила, что лучше всего ей сейчас быть одной.