ВОПРОС КРОВИ - Рэнкин Иэн

— Зачем бы мне это делать?

— У меня такое чувство, что ты не совсем веришь в смерть Ферстоуна.

— Опять мужская интуиция?

— Ведь ты на это намекала, когда я позвонил тебе по телефону.

Она закусила нижнюю губу.

— Хочешь, обсудим это? — негромко предложил он.

Она потупилась, глядя куда-то себе в колени.

— Я получила послание.

— Какого рода?

— Подписанное «Марти» и отправленное на Сент-Леонард.

Ребус задумался:

— В таком случае я знаю, как поступить.

— Как?

— Давай возвратимся в город, и я покажу тебе…

Показать ей он собирался Хай-стрит и открытую допоздна «Тратторию Гордона», где подавали крепкий кофе и пасту. Ребус и Шивон юркнули в одну из тесных кабинок и заказали по двойному эспрессо.

— Мне бескофеинного, — вовремя вспомнила Шивон.

— А чем же плох обычный? — поинтересовался Ребус.

— Стараюсь ограничить себя в кофеине.

Он принял это к сведению.

— Что-нибудь съешь или это тоже verboten?^[4]

— Я не голодна.

Ребус же посчитал, что голоден, и заказал пиццу с морепродуктами, предупредив Шивон, что ей придется ему помочь. В глубине траттории стояли ресторанные столики, но занят был только один — шумная компания за ним всерьез нагружала желудки, щедро лакируя еду выпивкой. Там же, где расположились Шивон с Ребусом, в кабинках возле двери, подавали лишь легкие закуски.

— Итак, повтори-ка, что говорилось в том послании.

Вздохнув, она повторила.

— А марка была местная?

— Да.

— Дорогая или подешевле?

— Какая разница?

Ребус пожал плечами:

— Ферстоун, судя по всему, пользовался бы дешевыми марками.

Он внимательно смотрел на нее.

Она выглядела усталой и в то же время нервно-деятельной — потенциально опасное сочетание. Перед ним, непрошеный, возник образ Энди Каллиса.

— Возможно, Рэй Дафф прольет некоторый свет, — говорила тем временем Шивон.

— Если кто-то и в состоянии это сделать, то только Рэй.

Прибыл кофе. Шивон поднесла к губам чашку:

— Завтра они собираются приняться за тебя, да?

— Возможно, — сказал Ребус. — Но при любом раскладе ты не должна в это лезть. А это значит, не искать встреч с дружками Ферстоуна. Если Отдел жалоб тебя на этом застукает, они заподозрят заговор.

— Ты определенно считаешь, что Ферстоун погиб в огне?

— Нет причины считать иначе.

— Кроме письма?

— Это не его стиль, Шивон. Он не стал бы посылать письмо, а прямиком направился бы к тебе, явился бы лично, как делал уже не раз.

Она поразмыслила над этими словами.

— Понятно, — сказала она наконец.

Разговор замер, и оба занялись кофе — крепким и горьковатым.

— Ты точно в порядке? — вдруг спросил Ребус.

— В полном.

— Точно?

— Мне что, расписку дать?

— Я хочу услышать правду.

Глаза ее потемнели, но она смолчала. Принесли пиццу; Ребус разрезал ее на куски и уговорил Шивон взять себе один. Ели они опять в молчании. Пьяная компания за столом потянулась к выходу — они шумели и гоготали, пока за ними не захлопнулась дверь. Проводив их, официант возвел глаза к небу, благодарный за вновь установившуюся тишину.

— У вас все в порядке?

— Все хорошо, — ответил Ребус и поглядел на Шивон.

— Все хорошо, — повторила она, выдержав его взгляд.

Потом Шивон сказала, что отвезет его домой. В машине Ребус взглянул на часы — одиннадцать.

— Может, новости послушаем? — предложил он. — Узнаем, будет ли Порт-Эдгар среди них главной.

Она кивнула и включила радио.

Бдение проводилось возле школы. Несколько свечей ухитрилось не потухнуть, но большинство собравшихся проявили осмотрительность, принеся с собой фонари. Шивон поставила машину во второй ряд возле фургончика журналистов программы новостей. Те были с головой в работе: возились с телекамерами, микрофонами и импульсными лампами. Но их толпа меркла перед количеством участников и просто любопытствующих.