Поцелуй дочери канонира - Ренделл Рут

Джойс попыталась изобразить удивленный смешок, но инспектор видел, как сильно она огорчена и раздосадована: неожиданное сообщение Дейзи опрокинуло все заверения миссис Вирсон в том, что с этой молодой девушкой, находящейся в ее доме, они близкие подруги.

— Но ты, наверное, намекнула Николасу, чтобы он мог подготовить сюрприз?

— Нет, по-моему, он тоже не знает. Он и не запомнил бы. На свете не осталось никого, кто помнил бы день моего рождения. Боже, как это грустно, — легко и демонстративно добавила она, глядя на Вексфорда.

— С днем рождения! — ответил инспектор традиционной фразой.

— Ах, какой вы тактичный и заботливый! Ведь вы не сказали «Поздравляю!». Правильно, такое не для меня. Это было бы ужасно — это было бы оскорблением. Скажите, а вы вспомните о моем дне рождения через год? Скажете ли вы себе накануне: «Завтра день рождения Дейзи»? Вы, наверное, будете единственным, кто вспомнит.

— Что за чепуха, моя милая! Николас обязательно вспомнит. Только тебе нужно будет намекнуть ему. Простите меня, но мужчины нуждаются в напоминаниях — им нужно дать знак, чтобы не сказать подтолкнуть.

Выражение ее лица стало необыкновенно игривым. Дейзи на миг встретилась глазами с инспектором и тут же отвела взгляд. Не глядя на него, она спросила:

— Ну что, пойдемте поговорим?

— О, моя милая, почему не поговорить здесь? Здесь уютно и тепло, а я не буду слушать ваш разговор. Я с головой уйду в свою книгу. Не услышу ни слова.

Вексфорд твердо решил не говорить с Дейзи в присутствии миссис Вирсон, но прежде, чем дать это понять, он ждал, что скажет Дейзи. Она выглядела такой далекой, безразличной, ушедшей в свое горе, что инспектор ожидал от нее безропотной покорности, но Дейзи заговорила твердо:

— Нет, нам лучше поговорить с глазу на глаз. Мы не будем выгонять вас из вашей комнаты, Джойс.

Инспектор последовал за Дейзи в «малый кабинет», где они встретились в субботу.

— Она ведь хочет как лучше, — сказала Дейзи. Вексфорд восхищался ее молодостью — и в то же время зрелостью. — Да, мне сегодня исполнилось восемнадцать. Думаю, после похорон я поеду домой. Сразу или почти сразу. Я могу теперь делать, что хочу, правда? Ведь мне уже восемнадцать. Абсолютно все, что хочу?

— Да, как любой человек. Все, что в рамках закона.

Она тяжко вздохнула.

— Нарушать закон я не собираюсь. Не знаю, что я буду делать, но думаю, мне лучше быть дома.

— Наверное, вы не вполне представляете себе, каково вам будет теперь снова там оказаться, — сказал Вексфорд предостерегающим тоном, — после того, что там произошло. Вы сразу вспомните тот вечер, и это будет болезненно.

— Тот вечер я не забывала ни на минуту. Дома это будет ничуть не страшнее, чем всякий раз, когда я закрываю глаза. Я всегда вижу ту сцену, стоит мне лишь закрыть глаза. Вижу стол — до выстрелов и после. Интересно, смогу ли я когда-нибудь снова обедать за столом? Здесь она привозит мне обед на тележке — я ее об этом попросила. — Дейзи помолчала, потом вдруг улыбнулась и поглядела на инспектора. Он заметил странный блеск в ее темных глазах. — Мы все время говорим обо мне. Расскажите о себе. Где вы живете? Женаты ли? Есть у вас дети? Есть те, кто помнит день вашего рождения?

И он рассказал, где живет, что женат, что у него две дочери и трое внуков, и они помнят день его рождения — более или менее.

— Жаль, что у меня не было отца.

Как он, инспектор, до сих пор не догадался об этом спросить!

— Но ведь он, наверное, у вас есть. Вы видитесь хоть иногда?

— Я ни разу его не видела. В любом случае, я такого не помню. Мама развелась с ним, когда я была еще грудная. Он живет в Лондоне, но никогда не выражал никакого желания меня увидеть. Я не говорю, что мне не хватает его, нет — мне не хватает отца.

— Но я думал ваш… муж вашей бабки занял в вашей жизни место отца…

Во взгляде, который бросила на него Дейзи, определенно сквозили неприязнь и удивление. Где-то в горле у нее родился короткий звук — что-то между фырканьем и кашлем.

— Джоан нашлась?

— Нет, Дейзи. Мы тревожимся за нее.

— О, с ней все в порядке. Что с ней может случиться?

Эта наивная безмятежность только усилила опасения инспектора. Он спросил:

— Джоан всегда приезжала на машине, когда бывала у вашей матери по вторникам?

— А как еще? — отвечала Дейзи удивленно. — Вы спрашиваете, не ходила ли она пешком? Но там добрых пять миль. Впрочем, она вообще никуда не ходила пешком. Не знаю, почему она живет там, — наверное, из-за ее старушки-матери. Она ведь ненавидит пригород, все, что связано с деревней. Но знаете, иногда она приезжала на такси. Не потому, что у нее ломалась машина. Просто она любила выпить, наша Джоан, и, выпив, боялась садиться за руль.