Испытание воли - Тодд Чарлз

Ратлидж вышел из гостиницы и некоторое время постоял, наблюдая, как спешат на базар торговцы — установить лоток или договориться об удачной сделке. Негромкий гул голосов, смех, скрип колес, пешеходы, снующие туда-сюда, — он видел такие базары в сотнях английских городков, мирных и оживленных. Неделю назад в такой вот базарный день здесь погиб человек. А Мейверс в это время выступал перед местными жителями, брызжа слюной от ненависти. Маленькая девочка чего-то до смерти испугалась… Но сегодня человек посторонний, случаем попавший в Аппер-Стритем, не узнает ни о каких ужасах, не будет ими задет. Не почувствует ни трагедии, ни жалости; не увидит скорби и боли.

Ратлидж развернулся и быстро зашагал по тротуару. По пути зашел к доктору Уоррену справиться насчет Хикема. Экономка доктора сообщила, что спал Хикем беспокойно, но хорошо позавтракал и как будто немного окреп.

— Когда силы появятся, он захочет джина, — добавила она. — Сразу видно, бедняга еще не выздоровел до конца! А уж что он будет с собой делать, когда поправится и вернется домой, дело другое.

— Мне говорили, до войны он был краснодеревщиком, — сказал Ратлидж.

Экономка с удивлением заметила:

— А ведь правда! Я и забыла. И ведь хороший краснодеревщик был! А сейчас совсем не то; руки у него дрожат, как листья на ветру. — Не переставая говорить, экономка взяла метлу, прислоненную к стене. — И все-таки сегодня он выглядит лучше. Хороший знак!

Ратлидж поблагодарил ее и, вернувшись к гостинице, направился к машине. Через десять минут он остановился у дома Давенантов.

Впустила его Грейс, и Салли Давенант вышла поздороваться, как только услышала его голос. Она быстро посмотрела гостю за спину, как будто ожидала, что Ратлидж привезет с собой сержанта Дейвиса, и явно испытала облегчение, обнаружив, что Ратлидж один.

— Доброе утро, инспектор! Мы сидим на террасе и допиваем кофе. Присоединитесь к нам?

Следом за хозяйкой он прошел в застекленные двери и очутился на мощенной плитняком террасе, выходящей в парк. Перед террасой раскинулся широкий газон, окаймленный деревьями и обсаженный ухоженным бордюром, изящным и милым, — Ратлидж невольно подумал, уж не сама ли миссис Давенант его придумала. Парк не уступал дому в изяществе. Надо всем царил дух безмятежности. На деревьях пели птицы, негромко жужжали пчелы, перелетая с цветка на цветок.

За балюстрадой виднелись цветочные клумбы, сильно пострадавшие от грозы, но запах штокроз, пионов и лаванды тихо плыл в утреннем воздухе. Кто-то вымел лужи с террасы; кованый стол окружали белые стулья с серыми, розовыми и белыми подушками. Завтрак уже убрали со стола, но посередине ярко сверкал кофейный сервиз.

Уилтон молча стоял у стола, не сводя взгляда с Ратлиджа.

— Грейс, принесите, пожалуйста, еще одну чашку для инспектора, — распорядилась Салли. Обернувшись, она воскликнула: — Инспектор, Марк, да садитесь же! — Все сели. Салли, привычно улыбаясь, налила Ратлиджу кофе. — Вот уж не ожидала, что половина Аппер-Стритема осмелится показаться сегодня утром на базаре! — начала она, умело пряча собственные чувства под плащом иронии. — Я уже говорила вам, Берт Мейверс опасен и для себя, и для всех остальных! Как Чарлз… — Она осеклась и продолжила: — Как кто-то мог столько лет мириться с ним — для меня загадка!

— Вряд ли инспектор пришел для того, чтобы обсуждать Мейверса, — заметил Уилтон. — Ратлидж, вчера вечером вы хотели меня видеть?

Ратлидж отпил кофе и ответил:

— Собственно говоря, да. Но дело подождет. Пока. Вы с Ройстоном и Карфилдом договорились о завтрашних похоронах?

Уилтон посмотрел на парк.

— Да, все решено. Я… собирался утром навестить Леттис, рассказать, как все пройдет, объяснить, чего ждут от нее, кто приедет на похороны. Пришлось разослать множество писем и телеграмм. Ройстон и Джонстон справились бы с делом и сами, но многих людей я знаю лично. Знаю, кто они и что собой представляют. Салли потом поможет Леттис написать благодарственные письма. Ну а поминки… главное — не подпускать ни к чему Карфилда! — На лице Марка отчетливо отразилась неприязнь. — От него спятить можно! Он передал Джонстону, что намерен провести в «Мальвах» почти весь день — руководить приготовлениями и так далее. Ройстону пришлось прямо сказать, что его услуги не требуются и что церковь должна исполнять свои обязанности и больше ничего. А ведь ему и своих забот хватит! Наверное, почти всю ночь не спал, сочиняя заупокойную молитву.