Обет молчания - Ильин Андрей

Металлическое звяканье инструмента. Батеньки мои! Похоже они спятили с ума! Это уже напоминает дешевую оперетку — кусачки, хирургические зажимы, иголки. Меня пугают? Но откуда такие дешевые приемы? Не будут же они в самом деле применять такие показушно-варварские пытки. Или будут? Будут?!

Крепкие руки ухватили кончик моего указательного пальца. Мне стало страшно. Действительно страшно! За что такая жестокость? За то, что я чуть не полтора года верой и правдой, не думая сачкануть, не смея возмутиться пахал на Контору? За что??

— Что вы делаете? — уже почти закричал я.

— Не разговаривать! — гаркнули в ухо, ткнули кулаком под ребра.

Но на ребра мне было уже наплевать. Я смотрел перед собой. Уверенные руки перебрали инструмент, ухватили толстую иглу, придвинулись к моим пальцам.

— Сейчас будет немножко больно, — предупредил спокойный, приятный голос.

Я все еще сомневался. Я все еще надеялся, что это мистификация и сейчас, через мгновение, все прекратится, охранники расхохочутся, «хирург» отбросит иглу.

Но ровно через мгновение игла с хрустом вошла мне под ноготь. Во всю длину. Стремительная боль от кончика пальца по нервным цепочкам добежала до мозга и взорвала его изнутри.

— За что-о-оо!

Я кричал во весь голос, не стесняясь, не думая о том, как выгляжу со стороны, видя только иглу, торчащую из окровавленного ногтя и вторую, приближающуюся к следующему пальцу.

— Не надо-ооо!

Я сдался!

Обезболивающий укол, сочувственные похлопывания по плечу, все тот же уверенный голос.

— Согласитесь, боль для вас была вторична. Страшнее было непонимание происходящего, именно оно усилило болевой шок. Вы не знали что происходит, чего ожидать в дальнейшем. Вы не были ни психологически, ни физически подготовлены к сопротивлению и потому сломались.

Мы сожалеем, что пришлось провести вас через подобное испытание. Но есть случаи, когда теория бессильна. Словами такое не объяснишь. Это надо почувствовать. Испытанные вами страдания не самоцель, но средство понимания всего психофизиологического механизма боли. Чтобы оперировать понятием, необходимо его понять. Познать боль можно лишь через боль. Собственную. Другого пути нет. В противном случае вы никогда не сможете ни дозированно применить ее к другому, ни уберечься от нее сами.

Мы еще не раз будем возвращаться к сегодняшнему, не самому приятному для вас дню. Он станет точкой отсчета, если хотите, ключиком, отпирающим самые потаенные дверцы человеческого сознания.

Скажу больше, это не последняя боль, которую мы вам доставляем. Но прочую боль вы встретите во всеоружии. Мы научим вас ее побеждать. И сколь бы серьезней муки в дальнейшем вы не испытывали, эта, первая боль, будет вспоминаться как самая нестерпимая. Поверьте на слово.

А теперь первое задание по исследуемому предмету. Сегодня, не откладывая, опишите все, что с вами случилось, отметьте, что на вас оказало наибольшее отрицательное действие. Проанализируйте свое поведение, реакции. Предложите другие возможные варианты развития событий. Что бы вы, уже прошедший опыт болевого шока, изменили в своем поведении. Как бы защитились. И помните, нас интересуют детали. Детали рисуют целое! Детали! Все ясно?

— Ясно, — отрапортовал я.

А все-таки есть в нем что-то садистское, раз выбрал такую работенку, — думал я, шагая по коридорам. — Поди нравится навздевывать таких как я на иголки. Не поверю, чтобы не нравилось! Умеет Контора подбирать кадры. Энтузиасты своего дела! Мать их...

В последующие дни я вплотную знакомился с пыточной историей человечества. Разнообразие и хитроумность механических приспособлений заставляли удивляться изобретательности человеческого разума и, одновременно, сомневаться в нем.

Я рассматривал и «примеривал» к себе «испанский сапог», дыбу, реберные крючья, клинья, вбиваемые меж лучевых костей ножного скелета, шипастые ошейники и десятки других пыточных механизмов.

— Все подобные варварские приспособления назначены не столько для причинения физических страданий, сколько для морального угнетения жертвы, — втолковывал мне преподаватель-пыточник. — На самом деле их реальное КПД невелико — быстро достигается болевой пик, после которого потерпевшему уже все равно, высокая степень стихийной смертности, побочный травматический эффект. А вот моральное воздействие... Оцените их внешний вид — нарочито грубые формы, черные тона, обилие непонятных механических частей. Все это внушало слаборазвитым жертвам почти мистический ужас. Плюс к тому глубокие мрачные подвалы, освещенные чадящими факелами, «случайные» кости-черепа, внешний вид прошедших муки узников. Как здесь не сломаться? А еще умно поддерживаемые ужасные легенды, сплетни, слухи вокруг всего, что касается подземных казематов. А еще публичные мучительные казни. С самого рождения целые народы психологически готовились к болевому подчинению. Сломив население в целом, уже не трудно было добиться требуемого результата от отдельного его представителя.