Виза на Кубу - Вилье Жерар де

— Ну что, было не слишком больно?

Разумеется, Херминия ему не ответила. Глаза ее оставались закрытыми. Он продолжал настаивать:

— Ты хорошо знаешь, красавица, что я это делаю не для собственного удовольствия. Надо бороться против империализма. Теперь ты должна вспомнить, где скрывается этот червяк Луис Мигель... Ну?

Не в состоянии говорить и не открывая глаз, она отрицательно покачала головой... Вдруг она издала вопль, сотрясаясь всем телом. Щипцы, которыми ее пытали, прикоснулись к соску левой груди. Через тонкую ткань она почувствовала холод металла.

— Ты знаешь, у тебя потрясающие соски, — лицемерно выразил свое восхищение Фаусто. — Я никогда таких не видел. Покажи-ка мне их поближе...

Резким движением он задрал ей майку и обнажил грудь.

Скрючившись в кресле, Херминия издала вопль ужаса, который превратился в пронзительный визг, когда она почувствовала прикосновение металла к своему нежному телу. Заостренные края щипцов захватили край ее длинного соска.

— Нет, нет, — восклицала Херминия. — Я ничего не знаю, компаньеро. Я тебе клянусь.

Фаусто Моралес ласково склонился к ней и успокаивающе сказал:

— Bobo, te engano...^[35]

Одновременно он сжал изо всех сил щипцы и отрезал часть соска. От сильнейшей боли Херминия порвала ремень, удерживающий ее левую руку, и ударила мучителя по лицу. По ее груди текла кровь. Охваченная нервным припадком, она попыталась вырваться из кресла и, подобно бешеной кошке, освободилась от пут. Соскользнув на пол и сжимая обеими руками свою искалеченную грудь, она продолжала вопить как сумасшедшая. Фаусто спокойно положил щипцы на место и бросил страшный кровавый комок в корзину. Затем он поднял Херминию как мешок и грубо бросил в кресло.

— Теперь перестань ломать дурочку. Иначе, покончив с твоими грудями, мы продолжим здесь... Компаньеро Оросман хочет, чтобы ты заговорила.

Его пальцы залезли между ее ног. Херминии казалось, что она теряет сознание. Ни бог, ни дьявол не могли избавить ее от этих мучений.

* * *

Предчувствуя недоброе, Малко вошел в зал «Тропиканы» под открытым небом. Он заметил, что за ним велась слежка: несколько машин, мотоцикл и даже странные зеваки, которые бродили вокруг «Виктории». Он оставил в номере свой заминированный атташе-кейс, надеясь, что взрывчатка действительно не поддается обнаружению.

Все тот же официант встретил Малко сообщнической улыбкой и посадил его в первый ряд.

— Буэнос ночес, сеньор!

Будет ли выступать Херминия?

Представление началось, и на сцене появились девушки. Сидя в первом ряду, Малко увидел Херминию, танцующую перед лысым русским, очарованным ее узкими бедрами и острыми грудями.

Малко внимательно посмотрел на нее. Радость видеть ее живой и невредимой неожиданно сменилась тревожным чувством. Она не танцевала со своим обычным пылом, казалась потухшей, и движения ее очень гибкого тела были какие-то неловкие. В промежутке между двумя фигурами Херминия споткнулась, и ему показалось, что она сейчас грохнется на сцене. Ее глаза казались запавшими.

Что-то было не так. С волнением он досмотрел представление до конца и, как только закончился последний номер, устремился за кулисы.

Никто его не остановил, когда он добрался до поставленного на открытом воздухе стола, за которым отдыхала группа танцовщиц. Херминия заметила его, быстро поднялась и с застывшей улыбкой на губах пошла ему навстречу. Вблизи ее лицо было еще более осунувшимся, и одна сторона ее рта вспухла, как после удара. Краем глаза Малко заметил агента службы госбезопасности, который, прислонившись к дереву, упорно смотрел в другую сторону.

— Добрый вечер, — сказал Малко. — Я беспокоился. Как все прошло вчера? Когда они тебя отпустили?

Херминия искусственно улыбнулась, в результате чего одна сторона ее рта скривилась.

— Все идет хорошо. Они меня немного избили, но в конце концов освободили прямо перед началом представления.

Голос звучал фальшиво, и ее взгляд избегал глаз Малко. Он посмотрел на нее внимательней и заметил, что под ее майкой имеется какое-то утолщение, нечто вроде бандажа.

— Они тебя пытали?

— Нет, нет.

На этот раз он был уверен, что она лжет. Еще более приглушенным голосом Херминия добавила:

— Они мне запретили контакты с иностранцами. Иначе меня отправят в тюрьму.

— Ты больше не хочешь уехать в Майами? — спросил Малко, чтобы снять неловкость.