Багдадские повешенные - Вилье Жерар де

Мучения начались примерно через час. Кровь, отгоняемая центробежной силой; скапливалась у черепной коробки, оставляя без питания большую часть мозга. Это вызывало ужасно острую боль в голове. Ему казалось, что он сходит с ума.

Через два часа Малко только с виду был похож на человека. Выпучив глаза, он кричал как раненое животное, блевал и непроизвольно мочился на пол к великой радости наблюдавших за ним полицейских. Когда его отвязали, он почувствовал, что язык уже не слушается его и бесполезным куском мяса лежит во рту. Палачи тоже заметили это и нехотя позволили ему прийти в себя.

Пытка возобновлялась после небольших перерывов, четыре дня подряд.

Затем Малко дали подписать протокол, водя его рукой по бумаге. Он не сопротивлялся, зная, что это является неотъемлемой частью традиционного ритуала и ровным счетом ничего не меняет.

Полицейские устало задавали ему один и тот же вопрос:

– С какой целью вы приехали в Ирак?

Малко придерживался версии, которую они отработали с Джемалем Талани. Курд наверняка не проговорился, поскольку следователь Малко ни разу не упомянул о Черной Пантере.

В редкие минуты ясного сознания он испытывал горькое разочарование: теперь Амаль знает, кто он на самом деле, и ни за что не подаст сигнал. Сложная бомба замедленного действия, которая могла бы сработать в его отсутствие, сделалась совершенно безвредной из-за отсутствия детонатора.

Относительно себя Малко не питал никаких иллюзий. Иракцы ни в коем случае не выпустят на свободу пойманного иностранного агента. И ни в коем случае не станут судить его открыто. Как многие другие, он будет ликвидирован тайком. И все же Малко не мог понять, откуда они столько о нем узнали. Ведь он не отступал от своей «журналистской» легенды. «Не признавайтесь ни при каких обстоятельствах!» – говорил ему когда-то Дэвид Уайз.

Малко был настолько измучен, что почти не воспринимал боль.

– ...с курдами?

Он услышал только последние слова вопроса и хотел что-то ответить, но язык не подчинялся ему.

Внезапно его схватили за волосы и подняли голову. Перед ним стоял Джемаль. Малко с трудом узнал его: лицо курда раздулось, словно резиновый мяч. Он тоже провел не один час, подвешенный к вентилятору. Лопнувшие кровеносные сосуды сделали его глаза красными, как у кролика.

Но в этих глазах мерцало мрачное пламя ненависти, и Малко мгновенно понял, что курд не сломлен, что он ничего не сказал.

Малко знал, что иракцы нередко «забывали» о пленниках, подвешенных к вентилятору. Это был удобный способ отправить их на тот свет. В определенный момент наступала смерть от закупорки сосудов мозга, которая, в случае вскрытия (случай этот, впрочем, был довольно мало вероятным) могла сойти за естественную. Хотя иракские патологоанатомы прекрасно понимали, что именно явилось причиной смерти.

Капитан крикнул в самое ухо Джемалю:

– Сколько времени ты знаком с этим шпионом?

Малко почти потерял слух и не уловил, что ответил курд. Он лишь увидел, как Джемаль пошевелил губами и как капитан ударил его по лицу.

Потом капитан обратился к нему, но Малко не понял вопроса. Двое солдат сразу же начали устанавливать стремянку, по которой его подтягивали к вентилятору. В бешенстве он попытался сопротивляться: одна лишь мысль об этой адской карусели приводила его в ярость. Зарычав, как дикий зверь, он со связанными руками бросился на охранников. Удар прикладом пришелся ему в затылок, и он погрузился во мрак.

Последней его мыслью было: Черная Пантера и ее люди успели укрыться в безопасном месте.

Каждый вечер, когда после очередного допроса его водворяли в тесную одиночную камеру, Малко делал ногтем царапину на штукатурке, чтобы не потерять счет дням.

* * *

Капитан-аристократ, которого звали Тагар, был в полном отчаянии. Вот уже четвертый раз он не мог сообщить генералу Окейли ничего нового.

Крокодильи глазки угрожающе смотрели на него.

– И это все?!

Наступило секундное молчание. Даже сюда, на двенадцатый этаж Министерства обороны, доносились с улицы пронзительные гудки автомобильных клаксонов.

– Все, господин генерал, – развел руками капитан. – Этот человек твердит, что он журналист и что хотел просто съездить на север и повидать курдов. Мы обыскали все его вещи, но ничего подозрительного не нашли.

Генерал Окейли раздраженно вздохнул.

– А что курд?

– Тоже отпирается. Утверждает, что познакомился со шпионом случайно.