Большой риф - Робертс Нора

Тейт внутренне содрогнулась.

— На этот вопрос я не могу ответить. — Она вдруг почувствовала, как заледенели руки, и обхватила чашку, пытаясь их согреть. — Но, что бы ни случилось, это будет выбор Мэтью, а не древнее проклятие, наложенное на ювелирное украшение.

ГЛАВА 22

Бак давно ушел, а Тейт все не могла избавиться от беспокойства, вызванного его словами. Она не могла отмахнуться от них как абсурдных и слегка истеричных, хотя прекрасно понимала, как создаются легенды.

И она когда-то верила в мифы. В юности. Когда была наивной и мечтательной, когда верила в возможность чуда. О, она верила в очень многое.

Рассердившись на себя, Тейт налила в чашку чай, тепловатый, поскольку она забыла закрыть термос. Глупо сожалеть о потере наивности. Как детские игры, наивность неизбежно остается в прошлом, сменяясь знаниями и опытом.

Она годами собирала и заносила в компьютер информацию о «Проклятии Анжелики» как ученый, не привыкший отмахиваться от любых исторических фактов. Во всяком случае, так она себя уверяла. Колье не было таким знаменитым, как «Алмаз надежды», или таким таинственным, как философский камень, но его судьба помогала глубже почувствовать личностные аспекты истории.

От Анжелики Монуар колье перешло к графу, осудившему ее на смерть, после смерти графа — к его старшей дочери, которая вскоре погибла, спеша на свидание с любовником: упала с лошади и сломала себе шею. Прошло почти столетие, прежде чем упоминание о колье появилось снова. В Италии оно пережило пожар, уничтоживший виллу и погубивший жену владельца. Вдовец продал колье, и оно отправилось в Англию. Купивший его торговец совершил самоубийство, и оно перешло в руки юной герцогини, которая владела им тридцать лет. Однако ее сын пропил и проиграл все наследство, сошел с ума и умер в нищете. В конце концов колье было куплено Минфилдом, погибшим вместе с «Морской звездой» у Большого Барьерного рифа, и — как естественно было предположить — осталось лежать на морском дне.

Так все и думали, пока Рэй Бомонт не нашел старую потрепанную книжку с воспоминаниями матроса о неизвестной испанской даме, попавшей в шторм на борту «Изабеллы».

Таковы факты, думала Тейт. Смерть всегда жестока, но редко таинственна. Несчастные случаи, пожары, болезни, смерть — часть жизненного цикла, на который не могут повлиять камни и металл… И все же страхи Бака передались ей. Теперь шторм внушал суеверный ужас. В завывании ветра слышались жалобные человеческие крики; в каждой далекой вспышке молнии, в каждом ударе разбушевавшихся волн чудилось предостережение, и все сильнее становилось желание позвонить Хейдену, опереться на его опыт и здравый смысл. Кто-то должен напомнить ей, что здравый смысл существует, что научную ценность имеет археологическая находка, а не связанное с ней проклятие колдуньи…

— Тейт!

Тейт опрокинула чашку, пролив остывший чай на колени, и впервые за свои двадцать восемь лет поняла смысл выражения «выпрыгнуть из кожи».

— Немного нервничаешь?

Тейт готова была поклясться, что Мэтью смеется над ней.

— Неподходящая ночь для гостей, но ты уже не первый. — Тейт вскочила, достала из шкафчика полотенце. — Бак наверху, наверное, пытается организовать карточную игру. — Только сейчас она оглянулась на Мэта. Мокрая рубашка и джинсы облепляли его, а на полу уже образовалась лужа. — Ты добрался вплавь? Ты что, с ума сошел? — Она схватила еще несколько полотенец. — Господи, Мэтью, ты же мог утонуть!

— Но ведь не утонул, — пробормотал Мэт, услужливо подставляя ей мокрую голову. — Не смог подавить желание увидеть тебя.

— Ты достаточно взрослый, чтобы контролировать свои желания. Иди в папину каюту и надень что-нибудь сухое. Только простуженного сумасшедшего нам не хватает.

— Я в полном порядке. — Мэт выхватил полотенце, накинул ей на шею и притянул к себе. — Неужели ты могла подумать, что какой-то ерундовый шторм помешает мне увидеться с тобой?

— Я думала, что здравый смысл победит похоть.

— Ты ошибалась. — Когда их губы встретились, он улыбался. — Но я не прочь что-нибудь выпить. У тебя есть виски?

Тейт вздохнула.

— Коньяк.

— Сойдет, — сказал Мэтью, опускаясь на диванчик.

— Эй, подстели полотенце, — приказала Тейт, доставая бутылку и стакан. — Ты оставил Ларю одного на «Русалке»?