Тайные убийцы - Уилсон Роберт

— Вы думаете, этот отказ имел какое-то отношение к проверке вашего управления?

— Рикардо так думал. Но мы не видели в этом логики. Мы думали, он просто сердится на то, что ему отказывают. Знаете, как это бывает: у вас все мешается в голове, и вы повсюду видите заговоры.

— У него в заднем кармане лежал билет в Археологический музей. Видимо, он побывал там во время обеденного перерыва, — сказал Фалькон. — У вас есть какие-нибудь мысли по этому поводу?

— Никаких. За исключением того, что ему не нужно было покупать билет.

— Это может иметь особое значение? — спросил Фалькон. — Он принадлежал к типу людей, которые могли бы оставить такую вещь в качестве знака?

— Мне кажется, вы придаете этому слишком уж глубокий смысл.

— Он встретился с кем-то в обеденный перерыв и потом покончил с собой, — проговорил Фалькон. — До встречи он еще не принял окончательное решение: зачем трудиться куда-то идти, если планируешь совершить самоубийство? Значит, во время этой встречи случилось что-то, что переполнило чашу, что заставило его поверить (возможно, еще и потому, что он был в состоянии смятения), будто он в какой-то мере несет ответственность за произошедшее.

— Понятия не имею, с кем он мог встретиться и что ему могли сказать, — заметил Молеро.

— В какой церкви проповедовал его друг священник?

— Это недалеко. Вот почему он поселился в этой квартире, — ответил Молеро. — Церковь Сан-Маркоc.

— Он посещал этот храм и после смерти священника?

— Не знаю, — сказал Молеро. — Вне офиса мы с ним мало виделись. Я знаю про Сан-Маркоc, только потому что я предложил пойти туда вместе с ним на отпевание этого священника.

Чтобы понять, почему Гамеро совершил самоубийство, нужно было поговорить с человеком, с которым он встречался в Археологическом музее. Фалькон попросил Барроса выяснить у остальных сотрудников антитеррористического отдела, не видели ли они Гамеро с какими-нибудь незнакомцами. Он затребовал также все телефоны, по которым звонили с рабочего номера Гамеро, и фамилии абонентов; одновременно велась проверка его мобильного, а также стационарного телефона в его квартире. Баррос дал ему номера мобильных телефонов двух других сотрудников антитеррористического отдела и оставил с Пако Молеро. Судебный следователь подписал levantamiento del cadaver, и тело Гамеро убрали. Фалькон и два эксперта, Фелипе и Хорхе, начали тщательный обыск квартиры.

— Мы знаем, что он совершил самоубийство, — заявил Фелипе. — Все двери были заперты изнутри, а опечатки на стакане воды рядом с упаковками из-под парацетамола совпадают с отпечатками пальцев трупа. Что мы тогда ищем?

— Все, что может нас вывести на человека, с которым он встречался в обеденный перерыв, — ответил Фалькон. — Визитку, наспех нацарапанный телефон, запись о встрече…

Фалькон сел за кухонный стол, положив перед собой бумажник Гамеро и билет в музей. Сухожилия его рук стянуло мутной мембраной латексных перчаток. У него было такое чувство, что сейчас он мог бы прийти к каким-то выводам, проследить какие-то нити, которые отсюда тянутся и которые он упускает. Каждая линия расследования, по которой они шли, обрывалась, так и не развернувшись в подробную историю о том, что же произошло. И еще было что-то вроде остаточных ударных волн после землетрясения: вот почему погиб Рикардо Гамеро, человек, целиком посвятивший себя своему делу, человек, которым восхищались коллеги и который вдруг увидел… что? Свою ответственность за случившееся? Или это было просто признание собственного промаха?

Он вытряс на стол бумажник Гамеро: деньги, кредитные карты, удостоверение, чеки, ресторанные карточки, выписки из банкоматов, — все как обычно. Фалькон позвонил Серрано и попросил узнать фамилию и телефон священника, который служит в церкви Сан-Маркоc. Он вернулся к содержимому бумажника и стал переворачивать карточки и чеки, думая о том, что Гамеро был человеком, привыкшим к высокому уровню секретности в жизни. Важнейшие телефоны он вряд ли записывал или сохранял в памяти мобильного, скорее он их запоминал или каким-то образом зашифровывал. В день взрыва он не вступил в контакт с человеком, с которым сегодня встречался в музее: вероятно, тогда это почему-либо было невозможно. Их управление проверяли, и им всем было предписано оставаться в офисе. Он мог сделать этот звонок вечером после того, как их отпустили с работы. Возможно, он воспользовался для этого телефоном-автоматом. Единственная зацепка: может быть, он не помнил наизусть этот номер, потому что звонил по нему редко. Фалькон перевернул последнюю выписку из банкомата. Ничего. Он стукнул кулаком по столу.